Джеймс Чейз - Удар новичка

– Зачем это ей? – переспросил лейтенант, оскалив зубы в кривой усмешке. – Вы уже видели завещание вашей жены, мистер Винтерс?

Я насторожился.

– Конечно, нет! При чем здесь завещание?

– Ха-ха! Мисс Долан в нем – главная наследница.

– Неужели? Вестал говорила мне, что завещала ей пятьдесят тысяч долларов. Не бог весть какая сумма, чтобы из-за нее пойти на убийство.

– Какие там 50 тысяч! Кто вам говорил о них? – Черные глаза Леггита так и впились в мое лицо. – Ваша жена оставила ей тридцать миллионов баксов! К тому же мисс Долан является наследницей и этого дома. Вы оказались не так уж и умны, Винтерс. Все, что вы получите за это убийство, – так это три миллиона долларов. Это все, что оставила вам ваша жена. Вес-тал была полна жалости к секретарше из-за того, что та так некрасива. Неужели вы этого не знали?

Я почувствовал противный холодок между лопаток.

– Вы лжете! – крикнул я, непроизвольно сжимая пальцы в кулаки.

Полицейский широко улыбнулся.

– Ага, это вам не понравилось, не так ли? Но я уже ознакомлен с завещанием. Вы наследуете только три миллиона. Ева Долан получает в собственность все имущество вашей жены, включая этот дом, и тридцать миллионов долларов. Остальное идет на пожертвования и немногочисленным родственникам. Ваша жена пишет в завещании, что вы всегда противились тому, чтобы брать у нее деньги, и она извиняется за то, что оставляет вам все-таки эту сумму против вашего желания. Похоже, вас переиграли, не так ли, мистер Винтерс?

Каким-то образом мне пока удавался контроль над моими нервами, но я был на пределе своих возможностей. Неужели я оказался лишь пешкой в руках Евы? Неужели она и Ларри, сговорившись, толкнули меня на убийство Вестал? Это объясняло перемену ее поведения после всего произошедшего. «Я не вышла бы за тебя замуж, даже если бы ты был единственным мужчиной на земле!» – так выкрикнула Ева мне в лицо. Как я сразу не понял: она никогда не любила и не могла полюбить меня: Ева любила Ларри. Ради него лгала и водила меня за нос. Ева еще раньше была ознакомлена с завещанием. Она знала все относительно этих денег. Только они могли вернуть ей мужа. Она правильно рассчитала: если у нее будет тридцать миллионов долларов, то стоит ей только поманить своего красавца Ларри пальцем, как он прибежит как миленький назад.

Холодный ком ярости медленно рос во мне. Но так как я знал, что Леггит наблюдает за мной, я заставил себя поднять голову и спокойно глянуть ему в глаза.

– Если это на самом деле правда, то мисс Долан – очень счастливая женщина, – рассудил я, демонстрируя всем видом своим радость за нее. Три миллиона для меня более чем достаточно. Делайте все, что хотите, Леггит, но вам не удастся припереть меня к стенке.

– Так она вам помогла? – спросил лейтенант, по-прежнему не отрывая от меня взгляда. – Вы не смогли бы один проделать все. Именно вы вдвоем ловко одурачили Харгиса и Блэкстоуна, заставив их поверить, что они видели вас в кабинете, в то время как вы здесь не находились, а были на дороге и убивали свою жену.

Я чувствовал, как крупные капли пота стекали с моего лица: меня приводило в ужас, насколько близко Леггит подобрался к правде.

– Продолжайте тешить себя своими дурацкими подозрениями. Я не убивал Вестал. Я работал здесь весь вечер, и у меня имеются свидетели, готовые подтвердить это, – повторил я, как молитву, скорее, в утешение себе, чем для лейтенанта.

Полицейский медленно поднялся.

– Я не дам вам открутиться от электрического стула, Винтерс. Я разобью вдребезги ваше алиби, пусть потрачу на это весь остаток жизни. В качестве награды за труд будет то громадное удовлетворение, которое я получу, когда приду сюда с ордером на арест. Не думаю, что мне придется ждать долго. Когда убийца изобретает хитроумные уловки, как это сделали вы, он обычно что-то упускает. Я лично ненавижу хитрых и изворотливых убийц. Не терпят их и присяжные. Пусть отныне и это не будет для вас новостью.

– Можете говорить что вздумается, – заявил я сдавленным от гнева голосом. – Вы ничего не сможете доказать.

– Поживем – увидим. Я буду разматывать ваше алиби до тех пор, пока оно не рассыплется, как карточный домик. В вашем алиби, я уверен, есть прокол. И я его отыщу непременно.

Леггит вышел из кабинета твердой походкой, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я же, наоборот, на трясущихся ногах подошел к окну и долго смотрел вслед машине полицейского.

Несколько позже я сел в машину и поехал в Иден-Энд, чтобы побыть в одиночестве. Остановившись возле песчаных дюн, я закурил сигарету и в напряженном раздумье откинулся на спинку сиденья. Я был подавлен разговором с Леггитом. Теперь все зависело от неуязвимости моего алиби. Пока оно было достаточно прочным, иначе лейтенант не пошел бы на риск оставлять меня на свободе и сразу же арестовал бы меня.