Джеймс Чейз - Том 19. Посмертные претензии. Хитрый как лиса. Плохие вести от куклы

— И вы не представляете, что случилось с Питером Оутсом?

— Молодежь тяжело воспринимает неудачи. Возможно, после того, как я отверг его, он решил, что сценическая карьера не для него. Возможно, он расценил это, как провал, и сбежал подальше от знакомых. Множество родителей неодобрительно смотрят на желание детей посвятить себя сцене. Я каждодневно возношу благодарность Господу Богу, что он дал мне такую мать, как моя.

Он снова посмотрел мимо Дэйва, а тот снова повернулся.

Двойные двери были распахнуты настежь. В проеме сидела седовласая женщина в своем инвалидном кресле, за ней стоял миссионер.

— Не можешь ли ты освободиться и подойти сюда?

То, как она повернула голову, подсказало ему, что женщина была слепа. Но зато у нее был такой голос, которым она смогла бы поднять полевых рабочих на борьбу с ветром в прерии.

— Преподобный отец может подумать, что я никогда не учила тебя хорошим манерам.

— Сейчас подойду. — Кочран поднялся. — Очень сожалею, что не смог быть вам полезен. Полагаю, что как только парнишка придет в себя, он появится. Приберегите для него эти деньги.

Дэйв поднялся.

— Возможно, он их не получит.

— Что вы имеете в виду? — спросил Кочран.

Дэйв объяснил.

— Нет, нет и нет! — Кочран нахмурился. — Вы его не знаете. Он просто не способен на такое! Он такой добрый, такой чистый, как…

— Имея двадцать тысяч, — прервал его Дэйв, — он может не особенно опасаться за себя.

Он протянул руку. Кочран пожал ее. Дэйв попросил его:

— У вашей Кэти записан номер моего телефона. Дайте мне знать, если Питер случайно свяжется с вами.

— Разумеется.

Идя к выходу, Дэйв снова почесал сеттеру за ухом. В этот момент во двор влетел всадник. Темноволосый, худощавый. Но когда он приблизился, стало видно, что ему лет сорок; загорелое лицо покрыто сетью морщин. Определенно не Питер Оутс.

На локтях мятой куртки Чарлза Норвуда красовались овальные кожаные заплатки. Костюм был сшит из шотландского твида, когда был дорогим и элегантным. Мягкий пучок седых волос торчал поверх протертого воротничка рубашки. Винтик в очках был заменен французской булавкой. Зато усы в идеальном состоянии: ухоженные, напомаженные. Норвуд был чисто выбрит; и руки, выпрямляющие и без того ровный ряд книг на полке, были в полном порядке. Говорил он хорошо поставленным голосом, но чем-то напоминающим голос старой девы. А в улыбке было что-то извиняющееся.

— Питер? Он не был здесь много месяцев.

«Здесь» означало «Оутс и Норвуд. Антикварные книги».

Магазин был полутемным и тихим. Центральное место в нем занимал огромный глобус XVIII века, ярко-голубой, с зелено-коричневыми континентами. Дэйв лениво завертел его на медных осях. И тут же отдернул покрывшиеся пылью пальцы.

— С тех пор, как его отец обгорел при пожаре?

Норвуд кивнул.

— Приблизительно в это время он ушел из дома. Поселился в Арене Бланка. У той самой девицы, к которой перебрался Джон после того, как выписался из больницы.

— Вы же знаете ее имя. Она же здесь работала.

Норвуд с досадой улыбнулся.

— Эйприл Стэннард. Я отвык от этого имени.

— У меня создалось впечатление, что она, не считая Питера, единственный человек, который заботился о Джоне. Его жена ушла…

— Так говорит Эйприл?

— Да, я это слышал от нее. Это неправда?

Норвуд не ответил. Его руки перестали возиться с книгами, и он отвел глаза. Посмотрел на женщину, которая стояла в дверях. Темные очки, белокурый парик, обшитое кожей болеро поверх белого шерстяного платья, широкий кожаный пояс и сумка из такой же кожи.

— Ева, — заговорил Норвуд, — этот человек из компании, которая застраховала Джона. Он разыскивает Питера.

Источник света был у нее за спиной, и Дэйву не было видно выражение ее лица, но на секунду она замерла. Потом подошла к нему в сандалиях без задников — они хлопали при ходьбе. Сняла черные очки и нахмурилась. Была она белокожей, но время не пощадило ее шелковистую кожу. Лицо покрыто тонкой паутинкой… Для женщины она была высокой и сильной. Не тяжелой, а именно сильной.

— Почему Питера? — спросила она. — Я должна получить его страховку.

— Боюсь, вы ошибаетесь, миссис Оутс. По всей вероятности, мистер Оутс изменил завещание, когда вы разъехались.

— Но…

Она не стала продолжать, закрыла рот, резко повернулась и прошла через проход между книгами в конце магазина. Норвуд шумно вздохнул, хотел было пойти следом, но руки у него беспомощно повисли, на лице появилось болезненное выражение. Посмотрев искоса на Дэйва, он заговорил хриплым голосом: