Анонимный автор - Молчание Апостола

– Дальнейшее было делом техники, – продолжал Марк-Отто. – Я купил большой участок земли на дерех Шхем, почти у самого подножия скалы, огородил его забором, нагнал людей и технику – якобы под предлогом строительства дома – и рыл, рыл, рыл: вглубь и вниз. Пока не вышел сюда. Где мы сейчас и располагаемся. Точнехонько под тем местом, где стоял крест вашего Спасителя.

– А как же ваш адрес в Хайфе? – спросил Артур.

– Но, баронет, мне же надо было где-то жить, пока шли работы. Кроме того, из Хайфы мне проще было добираться на землю предков.

– То есть?

– Я, дорогой баронет, потомок Дана, отпрыск одного из исчезнувших колен Израильских.

– И как же вы пришли к такому выводу? – фыркнул МакГрегор.

– Вы напрасно смеетесь. Мой старший друг, штандартенфюрер Иоахим Пайпер, рассказал мне о том, кем были мои родители. Они были киприотами. Арийцами-киприотами. Светловолосыми и голубоглазыми. Именно они – и Лонгдейл доказал это – и являлись потомками Дана.

– Но почему это так важно – вести свою родословную именно от Дана? – не унимался Артур.

– Вы плохо знакомы с церковным преданием, уважаемый эрудит. Большинство так называемых святых отцов было уверено, что Антихрист будет происходить именно из колена Дана. У вас есть еще вопросы?

Артур мотнул головой.

– Мастер… – робко произнесла Эли.

– Да, дорогая мадемуазель, я помню. Вы сказали, что нам недостает одного ключа? Какого же? И почему он необходим?

– У нас есть первый, с которого должно начать ритуал. Есть двенадцать подшитых листов в нужной последовательности. Но нам нужен последний из энохианских ключей – девятнадцатый.

– Сначала первый, теперь девятнадцатый? – изумился Мастер.

– Указание на это было на последней странице рукописи Лонгдейла. Той, которую он уничтожил.

– Он не хотел, чтобы ритуал состоялся? При всей его ненависти к Распятому?

– Хотел, безусловно. Но думаю, он хотел, чтобы в ритуале непременно приняла участие я. – Голос ее задрожал. – Вы знаете, Мастер, что я не могу сейчас противиться вам. Не могу вам помешать. Но Лонгдейл хотел большего.

– Он хотел повязать тебя грехом , Эли, – раздался четкий и жесткий голос МакГрегора. – И ты можешь отказаться от всей этой мерзости. Ни Рашер, ни Лонгдейл не могут лишить тебя свободы воли.

– Да ну? – брови Отто издевательски выгнулись. – Дорогой баронет, механизм такого влияния прост и даже материалистичен. Банальный, хотя и профессионально проведенный сеанс гипноза. Глубокое погружение . С последующим внушением: «Когда прозвучит такая-то фраза, вы делаете то-то и то-то». Никаких потусторонних штучек.

– И вы произнесли кодовую фразу?

– Как только мадемуазель Бернажу была доставлена в мой особняк. – И он хихикнул, страшно довольный собой. – Ну так что же с девятнадцатым ключом, дорогие мои?

– Мастер, – произнесла Сусанна слабым голосом, – мне что-то не по себе. Вы позволите мне удалиться на полчасика? К началу ритуала я вернусь, обещаю вам.

Она попыталась было сделать шаг, но Рашер вцепился в ее руку своей огромной ладонью и притянул к себе. Затем рванул тонкую ткань туники, обнажив спину девушки. И стал читать по слогам:

– Мадариатца дас перифа Таh-Eh-атц каhиса микаолазода саанире … [89] Крайне не рекомендуется произносить этот энохианский текст вслух. (Прим. автора) Впрочем, я думаю, что одного упоминания духа Таh-Eh-атц вполне достаточно. На спине нашей принцессы девятнадцатый ключ. Тот самый. Недостающий.

Сусанна внезапно рванулась с бешеной силой – и вырвалась из рук Рашера, оставив в его лапе лишь разодранную тунику. Девушка тут же побежала к проходу, ведшему в лифтовый колодец.

Однако карлик Нико оказался быстрее. Он бросился вслед за Сусанной, и уже минуту спустя притащил ее назад, бросив к ногам Рашера. Тот укоризненно покачал головой:

– Сусанна, о Сусанна… Неужели вера твоя так слаба? Разве ты не хотела бы стать жертвой – но и воительницей – в деле, святом для всех вас?

Тело девушки содрогалось от рыданий.

– Мастер… Мастер… Умоляю… Ведь я столько сделала… Я принесла двенадцать листов с ключами… Я….

– Именно, дитя мое. И ведь все двенадцать, пожертвовавших собой, повели себя как пристало членам святого воинства. Неужели ты окажешься менее достойной?

Артур, наблюдавший эту сцену, почувствовал, что испытывает жалость к этой запутавшейся девице, подсадной утке, безжалостной убийце. Брезгливость – но и жалость тоже.