Дональд Уэстлейк - Мокрушники на довольствии

– Все в порядке, сэр.

– Спасибо. – Я сел за руль, и парень захлопнул дверцу.

– Поздновато, – заметил он, разглядывая меня через открытое боковое окошко. – Уезжаете из города?

– Нет, – ответил я, – скоро вернусь.

– Хорошо.

Мы обменялись улыбками, и я вырулил на проспект Колумба. Я знал, что пуэрториканский мальчишка тушуется передо мной. Так же, как и швейцар моего многоквартирного дома. Я одеваюсь и выгляжу как молодой идущий в гору чиновник: тридцать два года, рост шесть футов один дюйм, короткие каштановые волосы, лицо квадратное, но одухотворенное, как у человека с высшим образованием. Таких полно на Мэдисон-авеню.

Но я, в отличие от других, не работаю днем. Иногда на пару недель уезжаю из города, иногда целыми днями сижу дома. Я прихожу и ухожу по расписанию, в котором и сам никак не разберусь, а кроме того, раз или два в дом заглядывали легавые и расспрашивали обо мне. Швейцар ни словом не обмолвился в разговорах со мной, но мальчишка-пуэрториканец время от времени норовит высосать из меня мелочишку. Правда, ненавязчиво. Благодаря этому нам было о чем поговорить, пока мы передавали с рук на руки мою машину.

Ну, ладно. Проехав квартал по проспекту Колумба, я свернул направо, к Уэст-Энд-авеню, и поехал к центру города. По пути я зорко поглядывал в зеркало заднего обзора и, когда увидел, что машина, ехавшая позади меня по проспекту Колумба, по-прежнему тащится за мной по Уэст-Энд-авеню, мне стало ясно, что избавиться от легавых все-таки не удалось. Должно быть, меня пасли двое и на двух машинах с рациями или чем-то в этом роде.

Впрочем, это могла быть простая случайность, и я решил проверить.

Свернув налево на следующем перекрестке, я покатил обратно к проспекту Колумба, где повернул направо и еще раз направо, на примыкающую улицу. Сукин сын по-прежнему висел у меня на хвосте, отстав на полквартала, я выехал на Уэст-Энд-авеню, свернул направо и покатил вперед, высматривая, не загорится ли по курсу красный светофор.

Наконец это случилось, и я остановился довольно далеко от перекрестка.

Впереди мелькали огни проезжавших такси, но в непосредственной близости не было ни одной машины, кроме моего «мерседеса» и черного «шевроле» пятьдесят третьего года выпуска, на котором ехал мой преследователь. Марка машины говорила о многом. У полицейских всегда так. В Америке, должно быть, миллионов двадцать машин; десять миллионов выглядят как японские пластмассовые игрушки: розовые, желтые, покрытые серебрянкой. Что же делает легавый, чтобы не привлекать внимания? Садится за руль черного «шевроле».

Если Эду Ганолезе противостоят такие люди, остается лишь удивляться, почему он еще не прибрал к рукам всю страну.

Похоже, следивший за мной легавый был еще большей посредственностью, чем остальные: вместо того, чтобы затормозить сбоку от меня, в соседнем ряду, как сделал бы любой нормальный лихач, имеющий водительское удостоверение, легавый остановился позади меня. Благодаря этому я от него и отделался.

Загорелся зеленый свет, и я нажал на педаль акселератора «Мерседес» вылетел на перекресток как прыгающий с ветки леопард, и я тотчас налег на тормоз. Преследовавший меня легавый думал, что я хочу устроить гонки, и поэтому тоже вдавил до упора педаль «газа». Его «шевроле» с ревом рванулся вперед и слегка пошел юзом. Легавый не успел перенести ногу на педаль тормоза и врезался в меня.

Я улыбнулся. Я мог позволить себе такую роскошь. Но лишь на мгновение.

Потом я согнал улыбку с лица, заменил ее сердитой миной, поставил «мерседес» на холостой ход и вышел из машины, не заглушив мотор. Подойдя к багажнику, я горящими глазами уставился на слегка помятый задний бампер.

Легавый, свято чтивший правила дорожного движения, заглушил мотор и поставил «шевроле» на ручной тормоз. Прежде чем вылезти из машины, я устремил на него испепеляющий взгляд и спросил:

– Так-так, приятель, в какой компании вы застрахованы?

Парень был крупным и мускулистым, в мешковатом костюме, какие шьют на некоторых фабриках по заказу полиции.

– Ладно, шпана башковитая, – ответил он, стараясь говорить как можно более нагло, поскольку не знал, что у меня на уме.

– Ради вашего же блага, надеюсь, что у вас есть страховка, – заявил я.

– Как вы знаете, в штате Нью-Йорк она обязательна.

Он полез в задний карман, достал бумажник и, открыв его, показал мне полицейский жетон.

– Ты нарочно нажал на тормоз.

– Легавый! – с деланным изумлением воскликнул я. – Да еще притесняющий гражданина! Ну-ка, покажите номер на жетоне.