Дональд Уэстлейк - Мокрушники на довольствии

– Он перепуган, Эд, – сказал я. – Бог знает, куда он теперь побежит.

– Куда-то ведь ему надо бежать. Ты его знаешь, знаком с его знакомыми.

Он пойдет к кому-нибудь из них. Найди его. А в девять будь у Клэнси.

– Хорошо, Эд. – ответил я, положил трубку и поморщился, взглянув на Эллу. – Придется отправиться на поиски этого воришки. Так что ложись и спи.

Сегодня не наша ночь.

– Тебе уже пора в путь? – спросила Элла. – Или ты можешь посидеть еще несколько минут?

На ее лице больше не было выражения тревоги, Элла улыбалась мне, давая понять, что все в порядке.

– Наверное, особой спешки нет, – сказал я, думая о том, что задержка может заставить дежуривших снаружи полицейских утратить бдительность.

– Прекрасно.

Я ушел из дома через полчаса.

За стенами моего жилища лежал город, страдающий зловонной отрыжкой.

Воздух был влажным и горячим, поэтому приходилось прилагать особенные усилия, чтобы дышать.

Я подумал о Граймсе и решил, что, возможно, он поставил на противоположной стороне улицы своих мальчиков и теперь они ждут, когда я отведу их к Билли-Билли Кэнтелу. Я оказался единственным пешеходом на тротуарах, почти все окна в домах через дорогу были темны, свет горел только у двух-трех филинов-полуночников на верхних этажах. Вдоль тротуаров стояли машины, но спустя четыре с небольшим часа их тут не будет, поскольку в восемь утра вступит в силу запрет на стоянку. При свете дня не было бы видно, что все эти машины выкрашены в два-три цвета: пастельный, розовый и голубой с оттенками, как в любых детских яслях. Но сейчас, в темноте и духоте, в четвертом часу пополуночи, машины казались черными. Даже хром их молдингов выглядел весьма тускло.

Слева от меня, чуть поодаль, торчал фонарь; еще один виднелся справа, через дорогу. Вероятно, ребята Граймса сидят в одной из машин, припаркованных прямо напротив, в тени, куда не доставал ни один из этих фонарей.

Моя улица – одна из западных восьмидесятых, тут одностороннее движение в восточном направлении. Гараж, в котором я держу свой «мерседес», расположен на западном краю квартала, и попасть в него можно как с моей улицы, так и с проспекта Колумба. Если какой-нибудь легавый захочет увязаться за мной и если он стоит посреди квартала лицом к центральному парку, а я выеду на проспект Колумба и покачу к центру, легавому этому придется объехать весь квартал, чтобы добраться до того места, откуда и стартовал. Значит, уйти от соглядатаев будет не очень трудно.

Я побрел к гаражу. С первого же шага меня прошиб пот. Я чувствовал, как на лбу набухают капли испарины, готовые вот-вот побежать вниз, миновать преграждающие путь брови и добраться до глаз. Я был в пиджаке цвета мокрого асфальта, и белая сорочка под ним уже промокла насквозь и липла к телу, а галстук сжимал шею как горячая веревочная петля. Было слишком жарко и душно, чтобы шевелиться самому, да еще шевелить мозгами, не говоря уже о том, чтобы покинуть квартиру с кондиционером и обшаривать Нью-Йорк в поисках жалкого обормота, имеющего «друзей».

Мимо проехало оранжевое такси с желтым огнем на крыше, похожее на громадную зубастую рыбину с широкой пастью, ищущую добычу в водорослях на дне океана. Мысль о рыбе принесла приятную прохладу, и я с минуту помусолил ее, но потом взглянул на таксиста, и прохладе пришел конец. Парню за рулем было вдвое жарче, чем мне, и моя рубаха, будто проникнувшись сочувствием к нему, плотнее прилегла к моей спине.

Я вошел в сторожку гаража, где мальчишка-пуэрториканец, работавший ночами, сидел за столом с комиксом в руках. Он улыбнулся, кивнул мне и, ни слова не говоря, побежал за моей машиной.

В жаркой комнате горел яркий желтый свет. Парень оставил на столе раскрытый комикс, и я пролистал его, пока ждал возвращения ночного сторожа, все надписи в рамках были сделаны по-испански, но чтобы читать комикс, нет надобности учиться грамоте. Кажется, один издатель комиксов когда-то сказал:

«Мы приспосабливаемся к обществу неграмотных». Я переворачивал страницы, разглядывал картинки и ждал свой «мерседес».

Машина с урчанием скатилась с пандуса, и радостный мальчуган вылез из-за руля. То, что ни одна из машин в этом гараже не принадлежала ему, не имело для него никакого значения. Пока парень имел возможность ездить на них вверх и вниз по пандусам, он был счастлив. Много ли пуэрториканских мальчишек могут посидеть за рулем «мерседес-бенц-190»?

Выбравшись из машины, он подержал для меня дверцу и с улыбкой объявил: