Дональд Уэстлейк: Плата за страх

– Ты ее запер?

Он бросил на меня испуганный взгляд.

– Да, – ответил он и подергал за ручку.

– Еще какая-нибудь лестница есть? – спросил я. – Как еще можно подняться наверх? Он покачал головой.

– Должна быть, по крайней мере пожарная, – возразил я. – Где она? Сзади?

– Да. Сзади.

– А еще какой-нибудь выход? Раскинь мозгами! Он снова заморгал:

– Нет, больше нет. Только лестница, вот эта лестница. И пожарный выход.

– Ладно. Стой здесь. Я вызвал полицию и “скорую помощь”. Когда они сюда прибудут, впусти их. Никого другого не пускай. Ясно?

Он кивнул.

– Хорошо. Как тебя зовут?

– Джордж, – ответил он. – Джордж Пэдберри.

– Это у тебя брат – почти адвокат?

– Да, – с удивлением отозвался он. – Ральф. Мой брат Ральф.

– Наверху есть сейчас кто-нибудь?

– Наверху?

– Из тех, кого ты знаешь.

– Ну, только Терри.

– Терри Вилфорд? Он снова кивнул:

– Там его пристанище.

– Он тут один?

– Да, единственный жилец, – сказал Пэдберри. – Кроме него, больше никого.

– Ладно. Никуда отсюда не уходи.

– Не уйду.

Я поспешно прошел по длинному залу и, войдя в кухню, обнаружил, что Робин Кеннели все еще без сознания. Она прерывисто дышала, и лицо ее, все в кровавых потеках, было мертвенно-бледным.

Я прошел мимо девушки, разыскал дверь между плитой и раковиной и, раскрыв ее, вновь очутился в потоке солнечного света. И жары. Контраст между этим прохладным, похожим на грот помещением и окружающим миром был поразительным. Когда я открыл дверь, меня обдало влажным пахучим жаром, и я почувствовал, как на лбу и на руках выступили капельки пота.

Шагнув за порог, я очутился в квадратной светло-серой бетонной коробке с небом вместо крыши. С четырех сторон от меня возвышались стены, справа и слева – сплошные, спереди и сзади – с оконными прорезями. По стене здания, из которого я только что вышел, черными витками устремлялась вверх пожарная лестница, но на противоположной стене ничего подобного не было. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что в здание напротив отсюда не попасть: окна не только находились от земли на высоте около десяти футов, но и были зарешечены.

С того момента, когда Робин Кеннели, как в мелодраме, рухнула к моим ногам, сюда никто не выходил. При условии, что спуститься сверху можно было или так, как это сделала Робин, или же по пожарной лестнице, через этот тупик, тот, кто находился наверху пять минут назад, должен был все еще оставаться там.

Я вернулся на кухню, закрыл за собой дверь и увидел, что Робин начала приходить в себя. Ее движения были вялыми, неуверенными, плохо скоординированными. Я подошел к ней, присел на корточки и, не касаясь ее, спросил:

– Ты можешь рассказать мне, что произошло? Она с трудом сфокусировала на мне глаза:

– Мистер Тобин?

– Что произошло наверху?

Она нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.

– Наверху?

– Ты не помнишь?

Она поднесла было к лицу руку и остановилась, глядя на размазанную по ней кровь. Тем же неестественно высоким, тонким голосом, каким произнесла единственную фразу перед тем, как потерять сознание, она спросила:

– Что произошло? Что со мной случилось?

– Не знаю, – ответил я. – Не пытайся подняться, оставайся на месте. Я вызвал полицию.

Она в замешательстве поглядела на меня:

– Я ранена?

– Думаю, что нет, – ответил я. – По-моему, это не твоя кровь.

Она оглядела себя и заметила нож, валявшийся рядом на полу. Я весь напрягся, но Робин не потянулась за ним. Она посмотрела на него так, словно не могла уяснить, что это за предмет и каково его назначение.

– Но... – начала было она и замолчала.

– Скоро здесь будет полиция, – сказал я. – Подождем немного.

Казалось, она меня не слышала, так как не могла отвести глаз от ножа.

Из двух прибывших на вызов полицейских ни один не был мне знаком. Джордж Пэдберри открыл им дверь, и они прошли туда, где я поджидал их, стоя в дверях на кухню. Я занял эту позицию, чтобы не упускать из виду Робин Кеннели и дверь, ведущую на лестницу.

Я представился – не упоминая, что когда-то тоже имел отношение к полиции, – рассказал о случившемся и о своих действиях, и они принялись за дело. Один патрульный самолично убедился в том, что через пожарный выход уйти невозможно, и они вдвоем поднялись наверх.

Как только патрульные исчезли из виду, Джордж Пэдберри, вернувшийся на кухню, шепнул мне на ухо:

– Что они собираются делать?

– Найти наверху что-нибудь не слишком приятное. – Я обратился к Робин, все еще сидевшей на полу и не отрывающей глаз от ножа: