Анна и Сергей Литвиновы - Бойтесь данайцев, дары приносящих

– Боюсь, что это невозможно, Никита Сергеевич.

– Не-воз-мож-но?! – со зловещинкой проговорил Хрущев. – Как это у тебя, коммуниста и советского руководителя, такое слово в лексиконе появилось: невозможно? Когда партия тебе говорит: надо?! А ты думаешь, – премьер постепенно вскипал все больше и больше, – мне тут вами руководить – оно возможно?! Когда мы за золото пшеницу стали в Канаде закупать?! Когда засуха на Украине? Неурожай? Когда в областях талоны на молоко начали вводить? А ты – невозможно! – Было слышно, ВЧ-связь прекрасно действовала, как хлопнул премьер ладонью или кулаком по столешнице, отдышался и тут же резко сменил тональность: – Да ты пойми, Сергей Палыч, – голос первого секретаря стал чуть ли не умоляющим, – побед в космосе наш народ ждет, как ничто другое! Старорежимным языком выражаясь – ждет, как манны небесной! Когда они происходят, мне товарищи из КГБ сообщают, в советских людей снова вселяется уверенность в правильности курса, избранного партией! Многое, Сергей Палыч, может нам простить советский народ – но не поражений в космосе. Поэтому я тебя прошу: как руководителя и коммуниста, как главного конструктора. Придумай ты что-нибудь, чтобы американцам снова фитиль вставить! Удиви ты мир еще чем-нибудь!

– Хорошо, Никита Сергеевич, – довольно растерянно (что с ним бывало чрезвычайно редко) проговорил Королев.

– Неделю срока тебе даю, – сказал председатель Совета министров Союза ССР, первый секретарь президиума ЦК КПСС. – Доложишь. – И повесил трубку.

Владик

Он сидел в закутке-кабинетике у своего начальника Феофанова, когда случилось исключительное, никогда ранее не виданное событие: туда ворвался сам Королев. «Идем», – бросил он Константину Петровичу и махнул рукой:

– И ты, Иноземцев, давай с нами.

Стремительнейшей походкой впереди всех, главный конструктор пронесся по коридорам, сбежал по лестнице, выскочил из здания, где сидели инженеры и проектанты, пролетел заводскую территорию и ворвался в цех. Феофанов и Иноземцев за ним едва поспевали.

В цеху на стапеле стоял новый корабль из серии «Восток» – как две капли воды похожий на прочие «Востоки», – испытанный, бравый корабль, на которых слетали поодиночке уже шестеро советских героических людей: Юра, Герман, Андриян, Паша, Валера, Валентина.

– Вот, гляди, – сказал Королев, обращаясь исключительно к Феофанову, словно Владика рядом и не было. – Ты, помнится, у меня в космос просился? Будет тебе космос. Все сделаю, чтоб ты полетел. Но с одним условием: ты, очень быстро, переделаешь мне этот корабль в трехместный. Третье место в корабле, обещаю, будет твое.

– Трехместный?! – У Феофанова, казалось, очки поднимаются на лоб от удивления. – Здесь и двоих-то некуда усадить! Трехместный – совершенно невозможно!

– Возможно, Костя, возможно! Поэтому бросай все дела, три дня тебе срока, и доложишь мне первый эскизный проект.

– Да здесь, в кабине, и двое-то с трудом поместятся!

– Ты в космос хочешь, Костя? Я тебе говорю: трехместный – значит, нужен трехместный. Могу тебе прямо сейчас рассказать, что, в принципе, надо сделать. Но ты парень грамотный и сам, без меня, разберешься. И пусть, вон, Иноземцев предлагает – как раз ему материал для кандидатской будет. И вторую модификацию давайте, мне срочно предложите: как из этого корабля выйти, в скафандре, в открытый космос. Всю остальную свою работу отставь – «Союзом» пусть заместители твои занимаются, а мне дай, и срочно, две новые модификации «Востока». Один корабль – трехместный, и второй – для выхода в открытый космос.

– Один вопрос, Сергей Павлович. – Феофанов был одним из тех немногих, кто на равных, и непримиримо, спорил и возражал Королеву. – Зачем все это надо?

– Тш-шш, Константин Петрович, – поднял палец кверху Королев. – Приказ с самого верха.

Галя

Когда Галя пришла к Провотворову с рапортом об увольнении – из полка подготовки космонавтов и из армии, – он встретил ее холодно. Казалось, он обо всем уже знал. Их отряд был что коммунальная квартира – никакие тайны не держались, все обо всех тут же становилось известно.

– Давай рапорт, – молвил Иван Петрович. Пробежал глазами. – Уходишь, значит? А ты не в курсе, Иноземцева, что в советскую армию, да в полк подготовки космонавтов, попасть трудно – но уйти еще, может, сложнее?

– Ничего, не будете отпускать, – разыграла она домашнюю заготовку, – комиссуюсь по состоянию здоровья. Я тут рентген у гражданского доктора делала: три трещины в трех позвонках. Прыжки с парашютом и перегрузки, увы, категорически противопоказаны. – Насчет трещин в позвонках она не врала, не блефовала: неудачное приземление в Киржаче сказалось. Укатали в итоге сивку крутые горки.