Анна и Сергей Литвиновы - Бойтесь данайцев, дары приносящих

– Спасибо за комплимент, – грустно усмехнулся Владик.

– Кушай на здоровье… Я вообще очень о многом в последнее время жалею. О том, что Юрий Алексеич так рано погиб – ужасно! И Сергей Палыч. Порой мне кажется: были бы они оба живы, мы бы не только на Луну слетали раньше американцев – вся бы наша судьба, всей страны в другую, более правильную сторону повернулась.

– Королева мне тоже очень жаль, – поддакнул Иноземцев. – Почему такая несправедливость? Хрущев, его верный соратник по космическим делам, чуть до восьмидесяти не дожил. А ЭсПэ и до шестидесяти не дотянул.

Они неслись по третьему кольцу, бывший муж, несмотря на то, что был под хмельком, вел машину быстро, но ответственно.

– Слушай, Владик, – вдруг спросила Галя, – а ты вправду в Бога поверил?

– Конечно! – воскликнул он безапелляционно и без промедления.

– А почему?

– Ну, – пожал он плечами, – ты сама посуди: каждый из нас ведь сложнее этой машины? – Он похлопал правой рукой по передней панели. – Или ракеты, корабля космического? Одна наша спираль ДНК чего стоит. А деревья, животные, сама Земля с ее живностью и растительностью, с ее дождями и ласковым солнцем? И ты прикажешь мне считать, что это все случайно вдруг взялось и получилось? В результате эволюции и естественного отбора?

– А что же, Бог, по-твоему, что ли, все это создал?

– Конечно! – с прежней убежденностью проговорил Иноземцев.

Галя не стала с ним спорить, сроду она старалась не участвовать в бесполезных дискуссиях, исход которых не очевиден. Только переспросила:

– Значит, по-твоему, и загробная жизнь есть?

– Разумеется. И мы там с тобой обязательно встретимся и этот наш разговор обязательно обсудим. И я еще посмеюсь над твоим маловерием.

– Ладно, проехали, – усмехнулась она.

Они свернули с кольца на Ленинский, тут до ее жилья было рукой подать. Галина вдруг сказала:

– А знаешь, что я еще хочу сделать, пока ноги носят? И тебя, кстати, с собой приглашаю.

– Ну? – спросил он.

– Помнишь, как когда-то, сто лет назад, в пятьдесят восьмом, что ли, году или пятьдесят девятом, зимой, ты к моим ногам с парашютом прыгнул и кольцо мне обручальное подарил?

– Ну, помню, конечно. Такое не забывается. А что? Ты хочешь, чтоб я заново тебе предложение сделал? – хмыкнул Иноземцев.

– У меня, не забывайся, свой супруг пока есть, – строго заметила она. – Нет, я о другом. Я хочу с парашютом прыгнуть.

– Н‑да? – он скептически поднял бровь. – Чтоб сломать себе сразу две шейки бедра – одновременно, для верности?

– Да брось ты! В тандемах прыгнем, каждый в связке со своим инструктором. На Западе и не такие старики, как мы, прыгают. И столетние сигают. Нет, ты только представь: ты летишь со страшной скоростью вниз, все внутри замирает, а под тобой такая маленькая земля: поля, машинки, дорога… Эх, вот что-что, а парашюты мне едва ли не каждую ночь снятся.

Они подрулили к ее дому. Дом, тот самый, квартиру в котором ей пожаловал столичный горком партии с подачи Юры Первого, был и оставался престижным: высокие окна, дубовые двери подъездов, тенистый двор.

– А давай слетаем, – неожиданно для самого себя вдруг согласился он, и ему даже непонятно было, почему согласился: то ли из-за парашютов, то ли ради того, чтобы еще раз Галю увидеть. – Как соберешься, позвони, и я через минуту буду у твоих ног.

Ныне город Самара.

ВПК – Военно-промышленная комиссия.

Ныне город Донецк, Украина.

Вальтер Ульбрихт в ту пору являлся руководителем ГДР – Германской Демократической Республики.

Жилищно-арендное кооперативное товарищество, аналог нынешнего ДЭЗа.

1 Более подробно о том совещании написано в романе Анны и Сергея Литвиновых «Сердце Бога».

Военный городок, обслуживающий полигон, в разные годы именовался по-разному. Когда его (и полигон) начинали строить в 1955 году, в документах его называли «объектом Заря», а неофициально – десятой площадкой. Какое-то время в шестидесятых стали именовать Звездоградом, однако название не прижилось. Официально назывался поселком Ленинский, затем городом Ленинск, а с 1995 года – городом Байконур.

Диамат (диалектический материализм) – один из разделов марксистской философии, которую следовало в обязательном порядке, в институтах или на политзанятиях, изучать всем советским людям.