– Вы смеётесь надо мной, Наместник Лунгху? – почти захлёбываясь, навзрыд произнёс коммивояжёр. – Вы только делаете вид, что Вам ничего неизвестно!
– Ты когда-нибудь видел меня смеющимся, достопочтенный Татху? И, кроме того, то, что известно мне не имеет никакого значения для того, что ты хотел бы рассказать, если я правильно понял, мистеру Кроузу. Только скажи, и мы с Лвангха оставим вас наедине.
Наместник уже приготовился встать из-за стола, но Смит умоляющим жестом остановил его.
– Нет, я должен рассказать это всем! Пусть и Вы, достопочтенный Наместник Лунгху, и досточтимый Лвангха и эти горы, и это Солнце, пусть весь мир услышит из моих собственных уст слова о моём позоре, мою исповедь. О том, как я, дав свой монашеский обет, не выстояв перед искушением, низко пал!
Кроуз уже привык, что в минуты душевного напряжения или подъёма его друг говорил с большим артистическим пафосом. Но вот такого оборота он, при всей его профессиональной проницательности, предвидеть не мог. Хотя, нельзя сказать, что инспектор не заметил того, что для Лемюэля Смита с самого начала в монастыре Тяо Бон что-то пошло не так.
– Помните, Джозеф, я рассказывал Вам об игре в «Дьявольскую Радугу»? Эту игру действительно придумал Патриарх Тлаху. Только я Вас обманул тогда, сказав, что Патриарх, да простит он меня, придумал её с той целью, чтобы захватить власть в обители. Человек, которого Вы знаете под именем Ся Бо, к тому временем уже был Патриархом монастыря Тяо Бон, и авторитет его среди монашествующих игроков был непререкаем. Единственной его целью было только испытание братьев на прочность в их приверженности чистой Игре. Но, видит Бог, что не один я впал в искушение, коему подверг Патриарх Тлаху братию, и во впадении в которое я превзошёл всех.
Смит сделал жадный глоток воды, и продолжал.
– Патриарх поставил себя в равное положение со всеми игроками, объявив, что победителю в этой игре достанется ни больше, ни меньше – патриарший трон монастыря и сан Блюстителя Игры! Братия с невероятной живостью тогда восприняла эту новость. Каждому хотелось преуспеть и доказать, что, таким образом, именно ему благоволит сама Игра. Но в результате честной борьбы, длившейся чуть более двух месяцев, победил Патриарх Тлаху, став Белым Господином над всеми. Вы понимаете, о чём я…
А потом, одним ранним весенним утром, когда Солнце ещё не взошло над горами и весь монастырь, окутанный туманной дымкой облаков, ещё спал, этот мудрый человек просто поднялся со своего ложа и ушёл. Ушёл, оставив нас, дав тем самым нам понять, что все мы, как в придуманной им игре были на самом деле только рабами, рабами своих суетных страстей и жажды власти над своим ближним. Из оставленного им короткого письма мы узнали, что ведение всех монастырских дел он препоручает Наместнику Лунгху.
Наместник Лунгху подтвердил свои полномочия лёгким кивком головы.
– Первое время монахи были невероятно подавлены, осознав, что на самом деле произошло. Однако потом кто-то вдруг вспомнил про Самоучитель Игры. Все знали о том, что, согласно древним установлениям, доступ к Самоучителю имеет только действующий Патриарх монастыря Тяо Бон, который и записывает в него свои откровения об Игре. Легенда гласила, что так происходит на протяжении вот уже многих сотен лет.
– Я помню. Вы рассказывали мне об этом в первый вечер нашей встречи в «Усталом Драконе», продолжайте.
– Так вот, выйдя из оцепенения, длившегося несколько дней, после ухода Патриарха Тлаху, братия вдруг в едином порыве стала требовать у достопочтенного Наместника Лунгху предъявить им Самоучитель. Но поскольку Наместник отказался это сделать, кто-то пустил слух, что Патриарх, покинув монастырь, унёс, – а некоторые прямо говорили «украл», – Самоучитель Игры, который, конечно же, никак не мог считаться его личной собственностью, а был достоянием многих поколений монашествующих игроков. Возникли ропот и возмущение. И среди тех, кто подозревал Патриарха в воровстве, каюсь, был и я. Ведь именно эта моя твёрдая уверенность в том, что Блюститель Игры совершил неблаговидный поступок, заставила меня испросить благословения у достопочтенного Наместника Лунгху на поиски беглеца и на возвращение святыни в пределы обители.
– И я его дал, – подтвердил Лунгху со странной, едва уловимой усмешкой на своём необычном лице «за семью печатями».
– Я Вам говорил, Джозеф, что разыскивал Патриарха много лет. Это тоже неправда, – продолжил коммивояжер, – я довольно скоро обнаружил его в Гонконге, ибо слава о таком человеке не могла не распространиться далеко за его пределы по всем юго-восточным и южным провинциям Империи. И потом, Вам не хуже меня известно, что он ни от кого не скрывался.
Читать дальше