Татьяна Устинова - Близкие люди

– Все ясно, – сказал он громко, и Ингеборга резко выпрямилась, пытаясь вырваться из дремы. Вид у нее был забавный. – Никаких идей ни у кого нет, значит, я буду действовать на свое усмотрение.

– Конечно, – пробормотала она, – пожалуйста.

Ишь какая вежливая! Культурная и хорошо воспитанная.

Черт бы ее побрал.

“Лендкрузер” ловко выбрался со стоянки и нырнул под мост.

Куда бы сейчас поехать, чтобы не нарваться на пробки? Павел Степанов понятия не имел о том, куда можно ехать в будний день в четыре часа – если только в мэрию или в префектуру, но на сегодня эти проверенные маршруты ему не годились.

– Дайте мне сигарету, – попросила рядом прибалтийская крыса, – мои в рюкзаке, а рюкзак в багажнике.

Степан протянул ей пачку и включил кондиционер.

– Ребенка простудим, – проговорила она невнятно от зажатой в зубах сигареты.

– Не простудим. В открытое окно больше дует.

– Куда вы решили ехать?

– Еще не знаю. Пока поедем прямо. – В зеркало заднего вида он посмотрел на Ивана, который спал, подложив под щеку сложенные ковшиком ладони. – Как вы его сегодня… уделали. Он еле до машины дошел.

Ингеборга не очень поняла, осуждает он ее или на этот раз хвалит.

– Вы можете завезти меня домой, если вам все рано куда ехать. Наверное, я вам сегодня больше не понадоблюсь.

“Я вам сегодня не понадоблюсь” – это была фраза из какого-то английского романа. Там героини, как правило, разговаривали именно так.

– Вы же совсем недавно мне объясняли, что в его жизни должно быть что-то постоянное, например, вы или обед или что-то в этом роде, иначе он совсем пропадет!

– Ну, мы почти выполнили свою программу, – сказала Ингеборга невозмутимо и посмотрела в окно. – Я думаю, ничего страшного не случится, если вы проведете вечер вдвоем с сыном.

– С вами тоже ничего страшного не случится, если вы проведете этот вечер с нами, – буркнул Степан, совершенно не понимая, зачем он ее удерживает.

Хочет домой, ну и катилась бы!..

Ингеборга снова посмотрела в окно.

– Тогда расскажите мне, что такое происходит у вас на работе, – внезапно попросила она. – Почему вам постоянно звонят, я вы бросаетесь неизвестно куда на ночь глядя, потом напиваетесь, потом приезжаете в середине дня в Парк Горького и так далее. Что у вас за работа такая необыкновенная и ужасная?

– Нормальная у меня работа, – ответил Степан мрачно. – Просто… стечение обстоятельств. Шестнадцатого числа у меня на стройке в Сафонове погиб человек. – Он коротко глянул на Ингеборгу, вытаращившую глаза. – Не надо так возбуждаться.

Он просто упал головой на бетонную плиту, которая лежала посреди котлована. Милиция констатировала несчастный случай и уехала.

– А на самом деле, – подхватила Ингеборга, – это был никакой не несчастный случай, а кровавое убийство.

– А хрен его знает, что это было. Я до сих пор так и не понял окончательно. Только после этого… несчастного случая мы у покойника в вещах тетрадку нашли, из которой явно видно, что он был вымогатель и шантажист, и именно на ту ночь у него было назначено свидание с очередной жертвой, и никаких циферок, подтверждающих, что деньги он получил. То есть денег он не получил. Он отправился за деньгами, назначив встречу этой самой очередной жертве. Следовательно, человек, которого он шантажировал, был в ту ночь в котловане. Он мог и не убивать.

Но он скорее всего видел, как все случилось…

– Господи Боже мой, – пробормотала Ингеборга.

– Ну вот. А потом из моего сейфа в главном офисе тетрадка пропала, и я сразу понял, что ее утащил мой зам. У меня два зама. Я работаю с ними всю жизнь. Это… близкие мне люди.

Есть еще один близкий человек, Саша Волошина, наш офис-менеджер, и я слышал, как она по телефону сказала, что…

– Она ваша любовница? – Ингеборга знала, что лучше бы промолчать, что это вовсе не ее дело, что это просто неприлично – задавать работодателю такие вопросы, но не спросить она не могла.

– Сашка? – Он как будто удивился и даже посмотрел на Ингеборгу, отвлекшись от перегруженного машинами Садового кольца. – Нет, она не любовница. Хотя две недели назад я собирался на ней жениться. Но она… не любовница. Знаете, это странно, но я, пожалуй, в первый раз задумался, почему, собственно, она не моя любовница.

– И почему же? – спросила Ингеборга злобно. Куда его понесло, этого кретина? И какие еще откровения он для нее приготовил?

– Не знаю, – ответил он искренне, – ни почему. На чем я остановился?