Татьяна Устинова - Близкие люди

– Папа не берет.

– Папа! – передразнил Чернов. – Подумаешь, папа! А ты будь настойчивей!

– Мы еще ничего не ели, – сообщил Степан в пространство, – вы будете?

– Вам, наверное, поговорить нужно, Павел Андреевич, – сказала Ингеборга. Степанов зам ей понравился, а девушка, ясное дело, нет. – Я могу…

Но Степан перебил.

– Ничего не нужно. У тебя какие-то секреты. Черный?

Чернов пожал плечами:

– Да нет. Не так чтобы очень. Просто ты должен знать..

– Ну? Я слушаю. Что я должен знать?

Чернов переглянулся с платинововолосой красоткой, которая стала еще печальнее.

– Я замерз там как собака, в этом Сафонове, – сообщил Чернов, как будто именно в этом было все дело, – я замерз и надел свою куртку, которая у нас в “кабинете” за дверью висела – Какую куртку? – переспросил Степан. Почему-то в голове у него была только одна куртка – синяя рабфаковская спецуха Петровича, в которой он нашел пузырек. – Какую куртку. Черный?

– Да никакую, – сказал Чернов с досадой, – мою. Которая за дверью висела. Я в ней… семнадцатого числа на работу пришел. А потом жара началась, и я ее в Сафонове оставил. В “кабинете”.

– Ну и что?

– Ну и то. Я в ней был, когда Володьку Муркина нашел, в этой самой куртке. Я тогда вокруг него ходил, ходил, все не верил, что он… того, мертвый. – Тут Чернов из деликатности покосился на Ингеборгу. – Потом я подошел и понял, что он все-таки мертвый, а потом нашел эту самую штуку.

– Какую?!

Время от времени от черновской манеры изложения событий Степан впадал в бешенство.

– Вот, – сказал Чернов и выложил на стол перед Степаном черную с золотом зажигалку “Кельн Мессе”. – Она лежала немного выше, в песке, и я решил, что это ты потерял, когда накануне в котловане скакал. Мне тогда в голову не приходило, что Володьку… убили.

Степан во все глаза смотрел на зажигалку, которая поблескивала перед ним на столе.

– Я и забыл про нее, – сказал Чернов виновато. – И вспомнил только когда куртку надел и в карман полез, да и то не сразу. Это твоя зажигалка, Паша?

– Моя, – сказал Степан, – или Сашкина. Я Сашке точно такую же тогда привез. Очень… специфическая зажигалка.

– Моя со мной, – тихо сказала Саша. Видно было, что хоть она и сочувствует Степану как только может, все равно произнести это ей приятно. Она полезла в карман стильной куртки “Беннетон”, которую так и не сняла, и достала вторую зажигалку “Кельн Мессе”. И положила ее рядом с первой. – Я ее не теряла, Паша. Я вообще очень трепетно отношусь к вашим подаркам.

– Это мы знаем, – пробормотал Степан, – а где я свою потерял, я даже не знаю. И когда…

– А может, это Белова зажигалка? – предположил Чернов осторожно. – Он же тогда на выставку с тобой ездил.

Степан помотал головой.

– Он тогда как раз курить бросал. Это я точно помню, потому что он меня достал этим куревом! В рестораны он со мной не ходил, что-то все нес о вреде пассивного курения и так далее. Он даже сигарет оттуда не привез, не то что зажигалку! А я его еще уговаривал, что в Москве сигареты хуже, чем в Кельне, а курить он все равно не бросит.

– Ну и как? – неожиданно спросила Ингеборга, и все на нее посмотрели. – Не бросил?

Степан усмехнулся:

– Нет. Приехал, поболтал еще малость о вреде активного и пассивного курения и снова закурил. Что ж, говорит, вы на меня будете дымить, я буду страдать, а вред один и тот же!

– Значит, это твоя зажигалка, Паша.

Степан посмотрел на Чернова:

– И зажигалка моя, и машина без тормозного фонаря тоже моя. Как же ты позабыл про зажигалку, Черный!

Чернов нехотя пожал плечами. Взгляд его задержался на персиковой щеке платинововолосой красотки.

– Тогда столько всего навалилось. Да еще сразу! Я же не думал, Паша, что все так сложно обернется!..

– Ну да, – согласился Степан, – конечно.

Он взял со стола зажигалку, которую принес Чернов, и задумчиво щелкнул. Ровное аккуратное пламя осветило его зрачки.

– А вы… давно дружите? – спросила красотка у Ингеборги, и та в ответ улыбнулась сладкой ванильной улыбкой:

– Мы не так чтобы дружим, просто Павел Андреевич пригласил меня летом побыть с его сыном. Я работаю в школе, где учится Иван.

– Вы учительница? – поразилась красотка и почему-то посмотрела на Чернова, как будто тот должен был немедленно ей все объяснить. – Вы учительница Ивана?!

– Да, – подтвердила Ингеборга сухо, – я учительница Ивана.

Интересно, от чего красотка впала в такое изумление? От того ли, что Павел Степанов посещает рестораны в обществе гувернанток? Или от того, что обнаружила соперницу там, где меньше всего ожидала?