Татьяна Устинова - Олигарх с Большой Медведицы

Пассы пришлось отменить, а соседка с ходу ему нахамила.

Он любил таких, боевых и активных, нравились они ему!..

Артем тащился по лестнице, оберегая свою бутылку от возможных неожиданностей, и раздумывал, не отказаться ли ему от своих принципов относительно незамужних, и не завести ли романчик, который очень скрасил бы его новую работу, когда на площадке очередного взятого штурмом этажа вдруг обнаружил настежь распахнутую дверь.

Он знал, что это дверь именно той соседки, и в первую секунду ему стало смешно. Вот думал он про романчик, а тут – нате вам, и дверь открыта, как по волшебству – заходи, мол, чего ты там раздумываешь про свои принципы!

За дверью было темно, свет не горел, и Артем насторожился. В их доме всегда все было спокойно, как в Багдаде из фильма про Аладдина, никто «в нетрезвом виде» не забывал дверь нараспашку, да и про жуликов и грабителей ничего не было слышно.

Артем постоял на площадке. В конце концов, мало ли что, и распахнутая дверь – совсем не его проблемы, и вмешиваться в чужую жизнь он не собирался, и может, они просто так позабыли ее запереть, а свет погасили, потому что у них любовь на кухонном столе или где там еще может быть любовь…

Он пристроил пакет на чистый пол и почесал бровь.

Нет, все-таки надо узнать, что там происходит. Артем Хасанов не любил положений, которые были бы ему до конца неясны, и знал, что, если не выяснит, в чем дело, будет мучиться весь вечер, и даже бутылка не поможет.

– Але! – сказал он в дверной проем. – Але, у вас дверь открыта!

Никто не отозвался, и, пожав плечами, Артем протиснулся в темноту прихожей и сказал погромче:

– Ребята, вы что? Заснули? Когда засыпаете, дверь надо на замок закрывать, але!

Опять никто не отозвался, и, вдруг сильно встревожившись, он вытащил телефон.

Звонить? Куда?..

Рукой, в которой был зажат мобильный, он стал шарить по стене, где, по его представлениям о жизни, должен быть выключатель, и нашел не сразу. Тот оказался гораздо ниже, чем Артем искал.

Отыскав, онлажал на плоскую пластмассовую штуковину и зажмурился, потому что яркий свет неожиданно сильно ударил по глазам, быстро привыкшим к темноте.

Потом Артем открыл глаза и присвистнул.

Все было перевернуто вверх дном. Как будто несколько лихих махновцев орудовали тут много часов, чтобы придать апартаментам теперешний вид. Такое Артем видел только в кино.

– Есть кто живой?!

Здравый смысл нашептывал ему, что нужно немедленно выйти, спуститься к дежурному и вызвать милицию, пожарных, МЧС и «Скорую помощь», или кого там вызывают в таких случаях, но если бы Артем Хасанов всегда слушался своего здравого смысла, он никогда бы не стал тем, кем стал!

– Хозяева! Что тут такое!?

Он повернул за угол и опять зашарил по стене, надеясь нащупать выключатель. В дальней стене квадратной комнаты, очевидно, кухни, синело темное окно, на полу громоздились неровные кучи битой посуды и каких-то коробок, а выключатель никак не находился.

Короткие волосы на затылке шевельнулись – ему показалось, что на полу кто-то лежит, – и когда вспыхнул свет, озноб продрал его до самых костей.

На полу лежала женщина.

Она лежала, уткнувшись лицом в ворох полотенец и каких-то тряпок, так мертво и так безнадежно, что Артему на секунду стало нехорошо.

В одной руке у него был телефон, а в другой пакет, который он зачем-то потащил с собой. Один он оставил на площадке, а второй так и тащил, идиот!

Он швырнул пакет на пол – в нем что-то сильно брякнуло, Артем удивился, что это может быть такое, но от резкого звука у него будто просветлело в голове.

Артем нажал кнопки и быстро сказал в трубку, как только ответили:

– Вызывайте милицию, срочно! Адрес… Здесь… мертвый человек, – и не стал слушать, что заверещали в ответ.

Потом отшвырнул телефон в сторону, подошел и обеими руками перевернул тело.

Дмитрий ушел, и Лизе сразу все расхотелось – готовить, есть, суетиться. Ей даже в ванну расхотелось, хотя о ней она мечтала с самого обеда. О целой ванне горячей воды, в которой быстро отойдут замерзшие ноги и очень захочется спать, и можно будет долго лежать, задремывая и просыпаясь. А потом кое-как вытереться, напялить старый халат, дотащиться до дивана, натянуть плед, нашарить пульт от телевизора и сладко уснуть под его мерцание и невнятное бормотание про погоду и политику.

Все это сейчас показалось ей совершенно бессмысленным.

Она посидела в кухне, рассматривая свои ноги в тонких носочках с поджатыми от холода большими пальцами, а потом все-таки поплелась в ванную.