Татьяна Устинова - Пороки и их поклонники

Деревянной лопаточкой Архипов простучал по стойке “Чижика-пыжика”. Он не так представлял себе всю картину.

– А ты не врешь?

– Да чего мне врать?! – взвился Макс – Я ничего не крал и в вещах у нее не рылся! Ну, я просто так сказал про подъезд, чтоб она не ругалась!

– Нож лежал под диваном в гостиной, – уточнил Архипов, – и ты его ниоткуда не приносил?

– Да откуда я его мог… зачем мне его носить-то?! Я об него руку располосовал, а знал бы, что он там лежит, не располосовал бы!

– Ну да, – согласился Архипов, – конечно.

Нож должен был лежать под кроватью Маши Тюриной, а не под диваном в гостиной. Как он попал из-под кровати под диван, из спальни в гостиную? Кто его принес? Выходит, опять Маша.

Маша принесла нож в гостиную и положила под диван, а потом, когда к ней пришел юрист Маслов, легла животом на пол, выудила нож, подошла к юристу, который в это время вольготно расположился за столом, даже пиджачок снял, и аккуратно проделала в нем дыру.

Нет, не просто дыру. Она размахнулась и изо всех сил всадила нож ему в сердце. Он не успел ни прикрыться, ни защититься. “Следов борьбы-то” не было!

На данный момент у Маши есть некое подобие алиби – ее братец ни словом не помянул юриста Маслова. Не то чтобы Архипов доверял Максу Хрусталеву как самому себе, но был уверен, что врать тот не умеет, и если врет, то натужно и безыскусно, так что поймать его на вранье не составит никакого труда.

Пока совершенно очевидно, что он говорит правду – не видел он никакого юриста Маслова в Манькиной квартире.

– Значит, так, – сказал Владимир Петрович и выложил на тарелку кусок огнедышащего мяса. Достал из холодильника лимон, разрезал на четыре части и соком из четвертинки полил ломоть. Макс следил за его манипуляциями, вытаращив глаза. – Полдня вы разговаривали. Вспоминали детство, бабушку и все такое. Заходил сосед. Потом мы поехали к нотариусу. За все это время к Маше никто не подходил и ни о чем с ней не говорил. Верно?

– Чего? А, да. Верно.

– У нотариуса мы провели полчаса. Вместе с нами там находились двое из религиозной организации “Путь к радости”. У них было завещание месячной давности, в соответствии с которым Лизаветина квартира доставалась им. Новое завещание стало для них полной неожиданностью. Это совершенно точно, потому что они переполошились, как куры. Правильно я говорю?

Макс пожал плечами и что-то промычал. Он поедал мясо, низко наклонившись над тарелкой.

– Я тоже переполошился, как кура, и сказал, что это ошибка и что ее нужно исправить.

Архипов уселся перед своим чаем с мятой и посмотрел на него с отвращением.

Зачем он ляпнул про ошибку?! Кто его за язык тянул?! Вполне мог сказать об этом Марии Викторовне лично, в дружеской соседской беседе, а не объявлять во всеуслышание, что он готов сейчас же вернуть ей квартиру! Ведь Лизавета зачем-то оставила квартиру ему, ему, а не Маше!

– А… больше нет? – спросил Макс, вылизав тарелку.

– Бери в сковороде, – ответил Архипов, – лимон вон лежит.

Макс сполз со стула, поднял крышку и умильно посмотрел на мясо.

“Вот жрет-то, – ужаснулся Тинто Брасс. – Впрочем, ему можно. Он еще растет”.

– Вот именно, – согласился Архипов.

– Чего?

– Ничего.

– А вы… того… не собираетесь? – вдруг спросил Макс, подумал и положил себе сразу два куска, чего уж!

– Чего не собираюсь?

– А Маньку… искать?

– Нет, – заявил Архипов. – Не собираюсь.

Макс насторожился. Он был абсолютно уверен, что Тор взмахнет своим молотком, ударит посильнее, грянет гром, заклубится дым, и Манька появится перед ними прямо из этого дыма, целая и невредимая, – как-то так.

Впрочем, он был в этом уверен, пока не знал, что Тор – программист.

Программист!

– А… как же она? Она с ними идти не хотела! Она побежала даже. Это она потом пошла, чтобы их… от меня увести. Понимаете?

– Понимаю, – согласился Архипов. – Я думаю, что с ней все будет в полном порядке.

– Как – в порядке? – оторопел Макс. – Ее ж неизвестно кто уволок! Ферт в плаще!

– Макс, с ней все будет в порядке, пока я не верну ей квартиру, а она не подпишет отказ от нее.

– Чего?

– Того. Предполагается, что я, с одной стороны, просто балда, а с другой – благородный Робин Гуд.

– Вы… балда?

– Я все сразу им выложил, весь план действий.

– Кому – им?

Архипов сердито вздохнул:

– Тем двоим, которые были в нотариальной конторе. Я сразу сказал, что мне не нужна эта квартира и я в любую минуту могу вернуть ее твоей сестре. Я сказал, они слышали. Собственно, им больше ничего не надо. Я возвращаю квартиру ей, она подписывает дарственную. Круг замыкается. Как будто Лизавета не писала никакого второго завещания.