Джеймс Чейз - С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.

— А вот здесь вы спите, мистер Фергюсон, — сказал Маззо, распахивая дверь огромной комнаты.

Такой же золотисто-коричневый ковер, еще один телевизор, гигантская кровать, в которой с удобствами могли спать не менее шести человек. И тут на стенах — Картины современных художников.

— Симпатично, а? — спросил Маззо.

Я только ахнул. Это был предел роскоши.

— Ну что же, надо немного поспать. У вас завтра будет рабочий день. Ванная вон там.

Маззо подошел к одному из встроенных шкафов и достал оттуда серую шелковую пижаму и тапочки от Гуччи. Это он положил мне на кровать.

— Увидимся утром!

И он оставил меня.

Я стоял, осматриваясь, и тут услышал негромкий щелчок.

Маззо запер меня на ключ.

Я проснулся от эротического сна, в котором я преследовал Фебу, одетую только в одну пилотку. Я бы уже догнал ее, но тут почувствовал тяжелую руку на моем плече.

Я открыл глаза и увидел перед собой Маззо.

— Неужели нельзя было немного подождать? — спросил я, садясь в кровати, — Ведь я бы ее непременно взял.

Он разразился своим особенным смехом.

— Завтрак, мистер Фергюсон, а потом бизнес.

Он подошел к шкафу и извлек оттуда пышный халат.

— Поторапливайтесь!

Притворно застонав, я вылез из кровати и побежал в ванную, принял душ, побрился, надел роскошный халат и вышел в спальню как раз в тот момент, когда Маззо вкатил туда столик, на котором стоял кофейник и блюдо жареных почек с пряностями и специями.

Когда с едой было покончено, Маззо сказал:

— У вас имеется гардероб на все случаи жизни, мистер Фергюсон.

Он распахнул двери стенных шкафов.

— Выбирайте на свой вкус.

Я подошел и проверил содержимое этих шкафов. Однажды меня пригласили в дом одного из известнейших киноактеров, который отличался необычайной хвастливостью. Он с садистским наслаждением продемонстрировал мне свои туалеты, и я буквально заболел от зависти. То, что я тогда видел, было сущей ерундой по сравнению с гардеробом Джона Меррилла Фергюсона. В шкафах висели сотни две костюмов, рубашек, рядами стояла обувь.

— Прежде чем одеваться, мистер Фергюсон, — сказал Маззо, — покончите с маской. Вы сегодня будете участвовать в шоу.

Я пошел в ванную, натянул маску и закончил грим, потом вернулся в спальню.

Мне потребовалось минут двадцать, чтобы остановиться на костюме кремового цвета в тоненькую синюю полосочку, который сидел на мне превосходно. Переодеваясь, я вспоминал слова Дюранта о том, что мне предстоит встретиться с женой Джона Меррилла Фергюсона.

— Что собой представляет супруга, Маззо? — спросил я, завязывая темно-синий жардановский галстук.

Он тихонечко свистнул.

— Вы узнаете это так же, как узнал и я. Будьте осторожны. Предупреждаю вас, тут можно обжечься…

Он почесал свою бритую голову, глядя на меня.

— Линия вашего поведения с Дюрантом о’кей. Он ничего не может поделать, ему приходится с этим мириться, но с миссис Фергюсон надо поостеречься. Для нее вы — Джерри Стивенс. На актеров она смотрит свысока. Хорошо, если взглянет в их сторону, переходя через улицу. Даже босс относится к ней осторожно, а мистер Дюрант ее явно побаивается. На меня она смотрит, как на поддельный чек трехмесячной давности, засиженный мухами. Так что следите за каждым своим шагом!

На какое-то время эта информация обескуражила, но, взглянув в зеркало и увидев там Джона Меррилла Фергюсона, который смотрел на меня, я приободрился.

— О’кей, Маззо! Я отнесусь к ней с осторожностью.

В салоне раздался зуммер. Маззо вышел, поднял трубку и сказал:

— Да, мистер Дюрант, он готов.

Я тоже прошел в салон.

— Сюда идет миссис Фергюсон, — сказал Маззо, — так что будьте осторожны, не испортите хорошую игру.

Почувствовал себя внезапно точно так, как я чувствовал, когда впервые переступил порог киностудии, я прошел к письменному столу и сел за него. Чтобы что-то делать, я взял в руки переплетенный в кожу календарь-еженедельник с внесенными в него для памяти всякими замечаниями, и стал просматривать эти записи. Каждые полчаса любого дня были расписаны: какие-то неизвестные мне имена, совещания, свидания… Джон Меррилл Фергюсон действительно был крайне занятым человеком. В июне записей стало заметно меньше. Это было три месяца назад. За весь июль было записано всего три имени, в августе — одно… Сентябрь был вообще чистым.

Я не слышал, как открылась дверь, настолько меня поразили пустые сентябрьские листочки. Маззо тихонечко кашлянул, и тогда я поднял голову.