Ирина Градова: Последняя надежда обреченных

– Ты видишь, Махмут, что сейчас не самое удобное время допрашивать мою невестку. Давай перенесем беседу на завтра, а я постараюсь к этому времени привести ее в порядок.

– Хорошо, Садыка-ханым, – согласился Хильми. Он мог бы и проигнорировать ее просьбу, но не видел для этого причин. Все вполне очевидно: несчастный случай при свидетеле – Фикрие-ханым. Конечно, надо бы еще взглянуть на отчет эксперта, но это, скорее всего, мало что изменит. Инспектор Хильми искренне сожалел, что такой человек, как Мехмед-Али Сезер, попал в столь неприятную историю. Он знал, что между отцом и сыном постоянно возникали трения на почве общего бизнеса, но вне его это не мешало их отношениям. Семья Сезер пользовалась славой дружной и благополучной. Хильми не мог даже представить, что должен был чувствовать Сезер-старший, став невольным виновником гибели собственного сына. Хорошо бы допросить и его внука, но мальчишка вряд ли сможет что-то добавить к показаниям деда. Ладно, все это вполне можно сделать и завтра, решил инспектор и, взяв со стола подписанный протокол, попрощался с хозяевами.

Идя по посыпанной гравием дорожке к воротам и вдыхая тонкий аромат благоухающих розовых кустов в саду, разбитом вокруг поместья Сезер, Махмут Хильми внезапно спиной почувствовал чей-то взгляд. Он резко обернулся и увидел, что на втором этаже отодвинута занавеска. Инспектор не смог бы с уверенностью сказать, кто стоял у окна, потому что этот человек явно не хотел, чтобы Хильми его заметил. Пожав плечами, инспектор снова развернулся к воротам.

– Закрой окно, сынок, – приказал Мехмед-Али, входя в комнату внука. – Нам нужно подумать над тем, что ты будешь завтра говорить инспектору!

2013 год, июль

С башни минарета донесся заунывный голос муэдзина. За окном темнело. Южная ночь наступает чрезвычайно быстро. Едва только небо слегка помрачнеет, и вот уже чернота окутывает город. Только это не та чернота, в которой ничего не разглядеть, как в северных широтах. Южная летняя ночь полна огней! В безоблачном небе сияет полная луна, окруженная драгоценными камнями – звездами, воздух наполнен запахами цветов, оживающих после дневной жары, а птицы, также почувствовавшие прохладу, томно заливаются на ветвях деревьев.

Когда-то и она была во власти этой красоты – звездных ночей, быстрых ярко-красных закатов, несмолкающих цикад и пьянящего запаха цветущих азалий. Теперь она ненавидела эти запахи и звуки.

В двери повернулся ключ: принесли ужин. Служанку она видела впервые – неудивительно! Муж время от времени менял слуг, чтобы они не успели войти с ней в более близкий контакт и помочь выбраться из запертых апартаментов. Большинство были курдами, и сохранить место в богатом доме было для них наивысшей ценностью. Служанка выглядела совсем молоденькой – наверное, лет четырнадцати. Она старалась смотреть в пол, хотя это не могло скрыть ее любопытства. Вкатив поднос с едой и несмело улыбнувшись, девушка стрельнула глазами в сторону пленницы и испарилась. Не забыв запереть дверь с внешней стороны.

На сервировочном столике стоял кофейник, от которого поднимался густой пар, а еще графин с водой и чашка с густыми сливками. Рядом располагались две глубокие розетки с розовым и инжирным вареньем и вазочка с рахат-лукумом. Под металлической крышкой оказался аппетитный омлет с ветчиной. Как обычно, она не нашла ножа и вилки среди приборов – служанка принесла только ложки. Благоверный обо всем позаботился. Она не могла воспользоваться приборами как оружием или как инструментами. Впрочем, в ее положении… Она погладила себя по округлившемуся животу. Предположим, удалось бы каким-то образом открыть деревянные ставни на окнах – что дальше? На восьмом месяце беременности вряд ли получится безопасно спуститься по простыням с четвертого этажа особняка! Но даже если бы у нее и вышло, то куда идти?

Единственными окнами, которые остались незаколоченными, были те, что выходили во внутренний двор. Туда никогда никто не заходил, кроме слуг и домочадцев, поэтому нечего и думать о том, чтобы сбросить записку с просьбой о помощи какому-нибудь случайному посетителю. Гости заходят через главный вход. Если кто-то из них справляется о хозяйке, то неизменно получает один и тот же ответ: она отдыхает в Кушадасах, у родственников. Это никого не удивляет, ведь у семьи и вправду в Кушадасах проживает родня.

Могло создаться впечатление, что за будущей матерью сына хозяина ухаживают с любовью и заботой. Ей отвели две прекрасные комнаты на верхнем этаже. В обеих стояли большие телевизоры с плоскими экранами, чтобы пленница могла хоть чем-то себя занять. Так что ей ничего другого не оставалось, кроме как с утра до вечера смотреть кабельное телевидение и с ужасом думать о том, что случится после того, как ребенок родится. Как назло, она обладает отменным здоровьем – никакого токсикоза или хотя бы другого малейшего недомогания не наблюдалось. В противном случае можно было бы попытаться настоять на поездке в больницу… Скорее всего, ей вообще не придется рожать в роддоме. Муж предупредил, что среди слуг есть прекрасная старушка, которая много лет работала повивальной бабкой. Так что побег из больницы исключается, и роды пройдут в особняке! За ее рационом питания тщательно следят, белье меняют каждый день, а также убирают комнаты, пылесосят и вытирают пыль. Кондиционер работает в оптимальном режиме, чтобы она и ее ребенок не испытывали дискомфорта. Мужу нужен этот ребенок. О том, что же случится с ней самой после родов, пленница старалась не думать.