Патрик Квентин - Подозрительные обстоятельства

Мое сердце оборвалось. Значит, это не обычный секретарь из агентства. Отвратительная рыжеволосая всезнайка — очередное увлечение матери. Мать хорошо относилась к мужчинам, но к женщинам питала инстинктивную неприязнь.

— Ты видишь, Ники? Видишь, какая она божественная? — Мать похлопала Прелесть по руке. — Дорогая, ты должна быть особенно мила с Ники. Он еще не отошел от Парижа.

— Мама! — взорвался я, не знаю, чего больше было в этом: злости или смущения.

Но мать, не обращая внимания, подтолкнула нас друг к другу.

— Дорогие дети, мне пора, иначе Ронни просто утопит меня в бассейне. Вы оба молодые и сами разберетесь, что к чему. Поиграйте в теннис или еще во что-нибудь. По-моему, глупо, когда секретари заняты одной работой.

Она помахала нам рукой и упорхнула к выходу. Джино уже ждал ее в «мерседесе». Машину матери тоже одолжили. Владельцы машин испытывали к матери те же чувства, что и владельцы домов. Этот «мерседес» принадлежал актеру, уехавшему работать в Лондон.

У дверей мать задержалась и послала мне воздушный поцелуй.

— Какое блаженство быть дома, правда? Дорогой, ты в самом деле хочешь вернуться в Париж?

— Но, мама…

— Я знаю, милый, это кажется концом света, но, поверь, скоро ты на все будешь смотреть совсем иначе. Мы подыщем тебе что-нибудь потрясающее. Быть может, снова Академию танца… А пока будь паинькой и поиграй с Прелестью. У нее ужасно печальная жизнь. Она сирота, но такая мужественная!

С этими словами мать села в машину и махала нам, пока не скрылась из виду. Я побрел в холл. Мужественная сирота как раз положила телефонную трубку.

— Сыграем партию в теннис? — предложила она.

— Пэм вернулась?

— Нет.

— А где дядя Ганс?

— В бассейне.

Это было предлогом для бегства, и я повернулся, чтобы уйти, но Прелесть схватила меня за руку.

— А вы не хотите поиграть со мной, как советовала миссис Руд?

Я бросил на нее уничтожающий взгляд.

— О, знаю, — как ни в чем не бывало продолжала она, — это все из-за Парижа. Но Париж далеко, а я здесь и хотя я теперь не могу навязываться, скажу прямо: вам не придется скучать со мной. Я умею развлекать людей. У вас голова закружится от того, как много я знаю и умею.

Она сделала несколько чувственных па из какого-то латиноамериканского танца.

— Вот так. Это для примера. А сколько всего еще! Я могу довести до ярости золотых рыбок. Могу ездить верхом. Но ваша мать уже говорила об этом… Я могу… — Она опустила ресницы и замолчала. — Что еще могу я? Ах да, могу раскрывать секреты любых слов, которые западут вам в душу.

Я смотрел на нее, и где-то внутри шевельнулось прежнее восхищение рыжеволосыми девушками, но от этого я только еще больше разозлился. Нет, чего бы это мне не стоило, я должен с холодной гордостью отвергнуть эту любимицу матери.

— Ну, в чем же дело? — спросила Прелесть. — Чего вы стоите? Не хотите облегчить совесть? Не бойтесь, я не собираюсь лезть к вам в душу, это не в моих правилах. Я просто хотела услужить вашей матери, я ее обожаю и заранее приготовилась перенести это обожание и на вас, относиться к вам как сестра. К тому же, вы просто обязаны слушать мою болтовню, мне осточертело разговаривать с рыбками, а если у меня не будет слушателя, я сойду с ума. Что вы молчите? Неужели вам хочется, чтобы у вашей матери работала сумасшедшая?

Она снова улыбнулась. У нее была такая заразительная улыбка, что я с трудом сохранил суровое безразличие.

— Так и быть, — сказал я нехотя, — лезьте в мою душу.

— Угадать, о чем вы думаете? Ну, это проще простого. О покойной Норме и ее падении.

Я ожидал чего угодно, только не этого.

— Что же именно я думаю?

Зазвонил телефон. Прелесть покосилась на меня и схватила трубку.

— Да? Доброе утро, «Лос-Анджелес таймс», — мелодично пропела она. — Миссис Руд нет дома… Никаких комментариев. Всего хорошего.

Она положила трубку и повернулась ко мне.

— Итак, продолжим. В ночь, когда все это произошло, ваша мать была здесь. В доме устраивался, небольшой семейный обед: миссис Руд, Пэм, дядя Ганс, Джино и я. Никаких слуг, в этот вечер у них был выходной. Если бы кто-нибудь, к примеру, начальник полиции, поинтересовался, именно так мы бы ему и ответили.

— Что же произошло дальше? Прелесть загадочно посмотрела на меня.

— Я вас заинтриговала?

— Продолжайте, — взмолился я.

— Ага, уже лучше. Вижу, как раскрывается ваша душа… Продолжаю. Так вот, на самом деле в тот вечер, когда умерла Норма Дилэйни, мы вовсе не сидели дома, в интимном кругу. Я сама себе устроила семейный обед, а ваша мать и компания обедали вместе с Ронни и Нормой.