Сергей Валяев - Если он такой умный, почему он такой мертвый

Впрочем, не торопись с выводами, menhanter, могут быть варианты.

Подступая к месту временного обитания, замечаю лейтенанта Татарчука. Он дежурит в стареньком отечественном авто "Жигули", в его руках открытая консервная банка: - Капитан, будешь морскую капусту? Очень полезна. Железа много, как в яблоках. - Лучше яблоки, - усаживаюсь на переднее сидение. - Не, в капусте качественнее. - А ты чего тут? - Тебя жду, чекист, - отвечает. - Ищут вашу персону, - и при помощью раскладной вилки подносит к лицу промасленный подарок моря. - С ног сбились, так ищут. - Кто? - морщусь. - Как можно жрать это, Вася? - Говорю же, полезно, железа много, - и шутит. - Можно служить без бронежилета. - Кто ищет? - повторяю вопрос. Оказывается, руководство уже как час рвет и мечет: к генералу Иванову прорвалась подполковница (бывшая) Милькина с диким утверждением, что ее любимый внук был подвержен насилию во время допроса капитаном Синельниковым. - Врет эта подполковница (б), - зевнул я. - А кто еще по мою душу? - Собашниковы. - Ну да? - не верю. - Ну не тебя пока конкретно, а того, кто с Анастасией в "Парусе"... - И что? - Могут выйти на тебя, капитан. - И что? - Ничего, - с раздражением отбросил консервную мину в урну: мирная тишина лопнула, будто мы и вправду рванули ОЗМ-72. Куриное племя курортников привычно прыснуло в стороны. - Не рекомендуется трогать Собашниковых, проговорил сквозь зубы. - Почему это? И получил ответ: братья хозяева города по той причине, что находятся под крышей исполнительной власти, которая принадлежит Каменецкому Льву Михайловичу. - Понятно, - сказал я. - Только не понятно, кто такой, этот Каменецкий? - Мэр, - плюнул Татарчук. - Жидок еще тот. Держит банк "Олимпийский" и там крутит бюджетные средства, превращая их в свои. Мы хороший компромат нарыли. - И что? - удивился. - Почему за яйца не взяли олимпийца? - Капитан, ну ты даешь, - присвистнул юноша. - Тут все повязано морскими узлами. Да и люди у него в столице нашей родины. - Участники олимпийского движения? - передернул плечами. - А тебе-то зачем все это, капитан? - Мне? Да так, для общего развития, - черт, забылся, я ведь грошовый пинкертон, а не КРУ при администрации Президента. Надо быть осмотрительнее не только при исполнении своей секретной миссии, но даже при уличной трепотне. - Ладно, черт с ними, - и выбрался из машины. - Пойду сдаваться, Васек. - Давай, подвезу с ветерком, - хохотнул лейтенант. - Давай потом, - согласился я, - к Собашниковым с ветерком. - К кому? - вытянулся лицом молодой оперативник, точно заглотил вместо лакомых капустных водорослей морского саркастического ежа.

...Дневная термоядерная звезда, превращаясь в гигантский цветущий пунцовый пион, погружалась в глубоководную Марианскую впадину. Из пламенеющего моря выходила, как купальщица, молодая прохлада. Прожаренные курортники занимали места в пластмассовых кафешках. Детишки гоняли на быстрых роликах. Местные юнцы в одеждах кислотных цветов сбивались у ДК моряков, а их смазливые подружки подправляли помадой молодые и трепетные, как бабочки, губки: для ночной напряженной вахты, поскольку на рейде бронзовел мускулистый боевой силуэт ракетного эсминца военно-морских сил США. И в этом гармоничном и прекрасном мире червоточиной находился я, menhanter. Всегда обнаружится тот, кому больше всех надо. Хотя в данном случае я выполнял чужую волю: видимо, новости в этой теплой местности распространялись со скоростью деления чумных палочек Коха.

В Управлении меня поджидал сюрприз в образе возмущенной донельзя фурии, она же подполковница (б) А.А. Милькина. Лицо мадам было постным и общим выражением походило на плоскую рыбину, плавающую в мазутных речных водоемах. Очки с темными камуфляжными стеклами прятали глаза, где, нетрудно было догадаться, плескалась ненависть. Полковник Петренко, измученный активной жалобщицей, обрадовался мне: - Капитан Синельников, наш, так сказать, новый сотрудник. Я шаркнул ногой в сторону мадам и внимательно выслушал все, что думает обо мне широкая общественность и городская власть. - А в чем дело? - не понял я. - Катышев ваш внук? А я не знал, как жаль. - Жаль? - взвизгнула Милькина и вылила на мою голову ведро с помойными инсинуациями, мол, утверждала разъяренная грудастая тетка, я применял к ее внуку физические методы воздействия. - Степан Викторович, - привычно всплеснул руками. - Это поклеп. У нас, простите, не тридцать седьмой год. А молодой человек психически неуравновешен и обстоятельствами эмоционально принижен. Мы с ним поговорили и я убедился: он нуждается в стационарном лечении в соответствующем лечебном учреждении. - Что? - задохнулась от гнева госпожа Милькина, тряся пористыми щеками, где бродили бородавки. - Вы хотите сказать: Вовочка сумасшедший? - Я этого не говорил, - запротестовал. - Он этого не говорил, Александра Алексеевна, - вмешался полковник. - Как не говорил? Если говорил! - Нет, не говорил! Ну и так далее. Короче, в стенах положительного и серьезного учреждения случился гадкий обывательский скандалец, виновницей коего оказалась совершенно несдержанная женщина, потерявшая голову из-за любви к порочному родственнику. Хотя понять ее чувства можно: кто-кто, а она, подполковник (б) МВД, была прекрасно осведомлена о методах физического воздействия на тех, кто плохо реформируется, чтобы быть полезным материалом для строительства нового общества.