Джон Макдональд: Долгий фиалковый взгляд

Отыскав тенистый закуток с хорошим осмотром окрестностей, я уселся там, положив карабин рядом. Нахлынула ностальгия, не теплая, от которой туманится взор, появляется опечаленная улыбка, а иная, когда напрягаются мышцы и втягивается живот, пробуждаются старые автоматические инстинкты выживания. Скажем, время от времени, заслышав крики птиц и жужжание насекомых, наполовину сдерживаешь дыхание, пока они не умолкнут где-то в невидимом месте. Слушаешь, не раздастся ли легкий стук, звяканье, маслянистый щелчок оружия на взводе. Раздув ноздри, ловишь в легком дуновении бриза привкус чужого пота. Время от времени слегка разминаешься, так как в неподвижности немеют мышцы, а когда придется пошевеливаться, возможно, понадобится шнырять быстро, как ящерица, иначе примешь смертельный удар неожиданно грянувшего автомата.

В одиннадцать загрохотали доски моста. На него въехал старый белый «мустанг», набитый юнцами. Двое белобрысых парнишек на одноместных сиденьях и три шумные длинноногие девчонки в бикини, высоко взгромоздившиеся на опущенный верх. Водитель с такой лихостью обогнул старый красный пикап, что одна девчонка едва не свалилась. Ее подхватила подружка, сидевшая посередине. «Мустанг» остановился. Мне хорошо было слышно из моего закутка.

— Томми! Вот гад, ты ж меня чуть не убил, летишь как сумасшедший.

— Если б ты упала на голову, не убилась бы, Банни Ли.

Они сбились в кучку, направились к дому, обошли вокруг, заглядывая во все окна. Девчонки рассказывали, будто тут полно привидений, сообщали друг другу о случившемся с Фрэнком Бейтером.

— Давайте зайдем в дом и хорошенько посмотрим, — предложил один парень.

— Ну его ко всем чертям! — сказал другой. — Старик Хайзер тут все опечатал. Хочешь, чтобы он в задницу тебе вцепился? Мне как-то не хочется.

— Да ладно тебе, — не отступал первый. — Гляди вон на старушку Норму Джин. Она решила, что сдохнет, но проберется туда, чтобы позабавиться со мной на койке старика Бейтера.

— Ох, и трепач этот чертов Томми! — взвизгнула девушка.

Девочки принялись хлопать себя по голым ногам и плечам.

— Ребята, везите-ка нас отсюда, — сказала одна. — Меня почти съели. Ничего тут нет. Лучше давайте поиздеваемся над старушкой Долорес.

Они побежали к машине, набились в нее и поехали. Завизжали шины на мощеной дороге.

Я совершил еще один обход. С другой стороны дома Бейтера было грубое подобие внутреннего дворика — патио — примерно в двенадцать квадратных футов, в трех шагах от опечатанной двери гостиной. Вокруг низкая блочная стенка, выкрашенная в светло-голубой цвет. Там стояло несколько цветочных горшков с торчавшими из запекшейся в них земли мертвыми стеблями. Площадь патио была вымощена солидными бетонными плитками размером чуть больше обувной коробки. Их укладывали на утрамбованную землю, в пазы засыпали песок, заливали водой. Неряшливая работа. Дождями основу размыло, она стала неровной. В трещинах проросли сорняки. В углу торчало старое кресло красного дерева, выгоревшее до серого цвета, со сломанной ручкой. Нескольких плиток недоставало.

Я немного посидел на низкой стене, был обруган голубой сойкой, думал о Бетси в ее могиле почти на другом конце округа Сайприс, в подсознании порой всплывали более важные вещи, и в конце концов пришла мысль — странно, что одни плитки кажутся светлее и новее других.

Поэтому я присел, вытащил одну плитку, перевернул, уложил на место другой стороной и получил ответ. Хайзер приказал провести тщательный обыск. Значит, плитки вытаскивали, копали или втыкали в землю острый щуп, а потом не успели или не потрудились положить каждую плитку точно так же, как раньше. Перевернутые выглядят поновее — не так долго подвергались воздействию погодных явлений.

Собственно, полицейские даже не все уложили на место. Четырех плиток в дальнем конце не было.

У каждого есть свой набор мелких идиотских причуд. Одни обязательно точно выравнивают стопки своих бумаг по краю стола. Другие поправляют висящие картины, третьи одержимо вычищают пепельницы. Я помешан на картинках-головоломках. Увидав незаконченную составную картинку, начинаю кружить, наклоняюсь, нахожу деталь, которая идет туда, потом сюда. Маленькие триумфы. Не могу видеть стойку для удочек, рассчитанную на пять штук, в которой стоят только четыре. Иду по жизни, расставляя вещи на подобающие места.

Пустив поток мыслей в другом направлении — на сей раз снова к трейлеру, вокруг которого кружил Генри, — я все шарил и шарил в буйной траве, в сорняках, ползал кругами по трем сторонам патио, двигался в поисках недостающих плит дальше, удовлетворяя свою идиотскую страсть к порядку и соответствию.