Я вскакиваю с дивана и черно-красным смерчем несусь к ванной комнате.
Там меня долго выворачивает наизнанку виноградом и красной икрой с мартини.
Вернувшись в гостиную, обнаруживаю, что на моем месте на диване развалился Ерик. Он так широко раскинул ноги, что я сразу же заподозрила у него как минимум воспаление мошонки. И носки!.. Эти короткие носки цвета крем-брюле из-под синих штанин и пять сантиметров обнаженных щиколоток с невероятной волосатостью!.. На всякий случай зажимаю рот рукой.
- Я чувствую, что тебе сегодня ночью придется попотеть! - радостно объявляет Ерик, толкнув слегка озадаченного жениха плечом. - Девочка-то с неуемным воображением! Ты слышал? Ваза! Опера!.. А запонка?! Обратил внимание на запонку в нижнем белье на полу?
- Птичка моя, - осторожно поинтересовался жених, - куда это тебя занесло? Какая запонка? Моя жена перерезала себе вены в перламутровой ванне.
- Не называй меня птичкой! - затопала я ногами. - Ты хотя бы знаешь, как меня зовут?! Ты знаешь, что обозначает мое имя?
- Ну, голубки, я вижу, у вас начались настоящие разборки. Говорил же я, говорил - в загс нужно бежать в любом виде, а уже потом, после регистрации, без спешки обменивались бы под поцелуи взаимными подробностями личной жизни. - Ерик встает и некоторое время задумчиво оглядывает нас по очереди. - Да-а-а... - вздыхает он. - Удивляюсь я на вас. Столько энергии, боже-ж мой, столько энергии, столько огня в глазах!.. А там, за дверью, подружка сердечная истекает любопытством. Пускать?
- Да как он смеет? - зашлась я негодованием. - Что значит - пускать? Это моя подруга, она может приходить в любое время, я не собираюсь ни у кого спрашивать...
- Пусти, пожалуй, - кивает жених. - Пусть моя девочка успокоится.
- Как же - успокоится! Рыдать небось сейчас начнут в два голоса, предлагает свою версию нашего с Авоськой общения Ерик.
Мы особенно не поплакали. У нас на это не было времени. Авоську, оказывается, с самого утра ко мне не пускали. Она от этого так разозлилась, что все ее веснушки на лице побледнели - а это верный признак бешенства грусть и слезы отдыхают.
- Оставьте нас наедине! - с показной надменностью приказала Авоська.
Долговязая - на голову выше меня, отчаянно рыжая, вся покрытая легкими веснушками, словно капельками гречишного меда, Авоська свирепо оглядела сначала раскинувшего ноги Ерика, потом - грустного жениха рядом с ним на диване.
- Занялись бы лучше делом, - процедила она сквозь зубы и поинтересовалась с уничижающим презрением: - Надеюсь, юристы твоего жениха дождутся прибытия мадагаскарского шелка?
- Ты слышал, Гамлет, оказывается, этот долбаный шелк должен употребляться невестой в присутствии юристов! - Ерик опять толкнул плечом жениха и язвительно поинтересовался: - Мадам, а прокурора позвать не надо?
- Сплюнь! - очнулся жених.
- Мадемуазель! - повысила голос Авоська.
- Такие подробности твоей личной жизни нас мало интересуют, - с плохо скрываемым презрением отмахнулся Ерик. Странно, но между ним и Авоськой с первого же дня знакомства образовалось мощнейшее поле взаимного раздражения, переходящего в ненависть. Мой жених объяснил это тем, что они оба рыжие.
- Ты что, не сказала им о договоре? - повернулась Авоська ко мне.
- Зачем заранее расстраивать деловых людей, - изображая полное равнодушие и скуку, отмахнулась я. - Не будет шелка - не будет свадьбы. Не будет свадьбы - зачем тогда обсуждать договор?
- Не понял, какой договор? - заинтересовался жених.
- Естественно, брачный! - процедила сквозь зубы Авоська.
- Не понял, это что же получается? - вскочил Ерик. - У вас заготовлена малява, которую вы собирались подсунуть на подпись перед дверями загса? Гамлет! Это - шантаж!
- Еремей Срулевич, будьте так добры, не употребляйте в разговоре с приличными людьми бандитского жаргона, - ласково попросила Авоська, пробежав по комнате, чтобы между нею и Ериком оказался большой круглый стол.
- Слышал? - завелся с пол-оборота Ерик. - Эта ссыкуха опять обзывает меня по отчеству! А я ведь просил три раза, по-хорошему просил!..
- Ерик, пойдем ко мне в кабинет, позвоним нотариусу, - встал жених. Он задумчиво оглядел меня, взял за руку, подвел к освободившемуся дивану, усадил и поцеловал в ладошку. После чего посмотрел на Авоську, настороженно застывшую, и удрученно заметил: - Какое поколение выросло предприимчивое, ты только посмотри!..
И я не поняла, чего больше было в его голосе - восхищения или разочарования.
Оставшись вдврем, мы с Авоськой крепко обнялись.
Читать дальше