Джон Гришэм - Активист. Теодор Бун расследует

На столе Тео обычно держал записные книжки и школьные учебники, а под столом спал Судья, его собака. Никто не знал, сколько псу лет и какой он породы; он обретался в собачьем приюте и однажды оказался на волосок от усыпления. Два года назад Тео спас его в суде по делам животных, дал новое имя и забрал домой. Теперь Судья мирно спал по ночам под кроватью Тео, а днем тихо бродил в конторе, придремывая под столом секретарши Эльзы или под длинным столом в комнате для совещаний (если, конечно, совещаний не было), или же болтался на кухне в надежде, что кто-нибудь подбросит чего-нибудь вкусного. Пес весил сорок фунтов и даже на человеческой пище не прибавил ни унции, по словам ветеринара, который осматривал его каждые четыре месяца. Особенно Судья любил соленое — крекеры, чипсы, сандвичи с мясом, но в принципе не отказывался почти ни от чего. Когда у кого-нибудь случался день рождения, пес ожидал кусочек торта. Если кто-то, как правило Тео, заезжал в «Замороженные йогурты Гуффа», пес требовал порцию и себе, обычно с ванилью. А еще Судья был единственным существом в конторе, способным разгрызть совершенно несъедобное овсяное печенье, которое не реже раза в месяц приносила Дороти, секретарша мистера Буна.

Но вот чего Судья в рот не брал, так это собачьего корма. Он предпочитал питаться вместе с Тео, то есть на завтрак — хлопья «Чириос» с жирным (не обезжиренным!) молоком, на ужин то, что ела вся семья, а днем — все, что подкинут в офисе, пока Тео в школе.

Живя среди юристов, Судья знал, что время здесь ценят. Встречи, совещания, заседания суда, графики, записи и так далее — сотрудники фирмы следили за временем, бал здесь правила точность. Собственные внутренние часы напоминали псу, что по средам Тео возвращается из школы в четыре часа, поэтому около половины четвертого Судья ложился под стол Эльзы и дремал. Но дремал он чутко, по-собачьи, полуприкрыв глаза и настораживая уши при каждом звуке в ожидании, когда Тео взбежит по ступенькам и пристегнет велосипед на крыльце.

Услышав знакомые звуки, Судья встал, потянулся, будто неподвижно пролежал несколько часов, и замер в напряженном ожидании.

Тео, войдя с рюкзаком на плечах, сказал: «Привет, Эльза», как делал каждый день. Эльза суетливо вскочила, ущипнула его за щеку и спросила, как прошел день. Поправив ему воротник, она начала:

— Твой папа говорит, ты произнес на дебатах блестящую речь. Это правда?

— Ну, наверное, — отозвался Тео. — Мы победили.

Судья уже размахивал хвостом у ног мальчика, ожидая, пока его погладят и вообще уделят внимание.

— Ты такой красавец в белой рубашке, — расчувствовалась Эльза.

Тео ожидал чего-нибудь подобного — его всегда встречали комментарием по поводу одежды. Будучи старше его родителей, Эльза одевалась как двадцатилетняя и отличалась причудливым вкусом. Но она относилась к Тео, как бабушка, и по праву занимала место в его сердце.

Тео поприветствовал пса, почесал его за ухом и спросил Эльзу:

— Мама здесь?

— Здесь и ждет тебя, — оживилась Эльза. Энергии у нее было хоть отбавляй. — Все сокрушается, что пропустила дебаты.

— Подумаешь, важность. У нее работа, между прочим.

— На кухне есть печенье с орехом пекан.

— Кто пек?

— Девушка Винса.

Тео одобрительно кивнул и пошел в кабинет матери. Дверь была открыта. Миссис Бун жестом пригласила сына зайти. Тео присел, Судья улегся рядом. Миссис Бун слушала, прижимая к уху трубку телефона. Туфли на высоком каблуке были отставлены в сторону — значит, сегодня у хозяйки был долгий день в суде. Сорокасемилетняя Марселла Бун была несколько старше, чем мамы одноклассников Тео, и считала, что в суде женщины-юристы должны выглядеть на все сто. В конторе не было строгого дресс-кода, по крайней мере для миссис Бун, но заседания в суде означали дорогой костюм и высокие каблуки.

Мистер Бун, чей кабинет был на втором этаже, редко ходил в суд и мало заботился о том, как выглядит.

— Поздравляю, — сказала миссис Бун, повесив трубку. — Отец говорит, ты великолепно держался. Жаль, я не смогла прийти.

Они поговорили о дебатах — Тео перечислил все до единого аргументы «Сентрал» и свои возражения, но через несколько минут мать почуяла неладное. Тео поражала острота ее интуиции. Если он пытался подшутить над мамой или с серьезным видом рассказать глупую хохму, у него ничего не получалось: миссис Бун с одного взгляда понимала, что у сына на уме.

— Что случилось? — спросила она.

— Ну, если коротко, то виолончелиста из твоего сына не получится, — ответил Тео и рассказал, почему музыкального кружка больше не будет. — Так обидно, — добавил он. — Мистер Сасстранк прекрасный учитель, обожает свое дело и, по-моему, нуждается в средствах.