Марина Крамер - Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров

Лиза снова умолкла, и на этот раз пауза тянулась нестерпимо долго, или так показалось мучимому неведомо откуда взявшейся ревностью и головной болью Леону.

— Леня, прости… — сказала она наконец. — Я не должна была звонить тебе, но больше мне не к кому обратиться. А в полицию… ну, это же сразу шум, скандал… мало ли что с ним…

— А если его убили? — зло спросил Леон, испытывая странное желание причинить Лизе боль. — Или похитили? Тогда не будет скандала?

— Не говори так… я понимаю, что должна была тебе сразу сказать, чтобы… ну, не знаю… помоги мне, пожалуйста, я тебя очень прошу… ради Миши…

— А вот это было зря. Мишку не приплетай сюда. — В голове стучали молотки, виски выворачивало от боли, а в затылок, казалось, вбили раскаленный гвоздь.

— Тогда помоги мне ради меня, — тихо попросила Лиза, — ты ведь можешь, я знаю…

Леон тяжело вздохнул. Еще бы ему не знать, что с генералом все в порядке и даже лучше — нежится небось в постели рядом с Виолой после любовных игрищ и в ус не дует, а на Лизу ему плевать. Жив-здоров, это главное. Но говорить об этом девчонке посреди ночи, да еще когда она в таком состоянии, явно не стоит — черт ее разберет, еще натворит чего-нибудь. И Леон не нашел ничего лучше, чем сказать:

— Хорошо. Ты ложись, а я подумаю, чем помочь.

— Можно, я приеду к тебе? — неожиданно спросила она, и Леон растерялся:

— Зачем?

— Мне страшно одной…

И у него не осталось выбора.

Голова болела, и никакие таблетки и последовавший за ними еще один укол ситуации не исправили. Леон сидел на краю кровати и сжимал руками виски, словно боялся, что голова развалится на куски, стоит ему убрать руки. Лиза позвонила в дверь через сорок минут, Леон с трудом добрался до прихожей и открыл. Испуганная гостья напоминала воробья, попавшего под дождь, — какая-то совсем уж маленькая, взъерошенная и несчастная.

— Леня, прости меня, — снова начала она прямо с порога, но Леон, измученный головной болью, был не в состоянии выслушивать ее извинения.

— Ложись в спальне, там… чистое белье… только застели сама… не смог… — процедил он сквозь зубы и, повернувшись, хотел уйти в большую комнату на диван, но Лиза схватила его за локоть:

— Нет. Ты же болен, господи, какая я дура… идем… — Она как-то ловко пролезла ему под руку, обхватила за талию и повела в спальню. — Вот так… — помогая ему лечь, бормотала Лиза, — ложись скорее… ты же бледный весь, мокрый… какая я идиотка…

Леон не мог ни сопротивляться, ни говорить — приступ оказался сильным, и присутствие Лизы в квартире было как нельзя кстати. Она увеличила мощность кондиционера, укрыла Леона простыней, сделала еще один укол и, сходив в ванную, уложила ему на лоб ледяное мокрое полотенце. Стало легче, и Леон уснул, а когда открыл глаза, увидел, что Лиза спит рядом с ним, крепко обхватив рукой за талию. От волос девушки шел какой-то незнакомый, но приятный аромат, и он осторожно принюхался — какие-то сладковатые духи. Она крепко держала его за талию, как будто боялась, что Леон вырвется и уйдет, и ему почему-то стало смешно и одновременно очень приятно. Аккуратно, одним пальцем он коснулся прохладного обнаженного плеча, погладил, едва прикасаясь, и вдруг услышал, как Лиза сказала совершенно ясным голосом, словно и не спала:

— Я думала, ты никогда не решишься… — И в ту же секунду теплые губы закрыли его рот поцелуем, а на лицо упала прядь волос, пахнущих сладкими духами.

Леон слегка растерялся от ее напора, но не сопротивлялся, скорее наоборот, и вдруг почувствовал такое желание, что не смог справиться с собой, перевернулся вместе с Лизой, подмяв ее под себя, и хрипло спросил:

— Ты не пожалеешь об этом завтра?

— Ты сумасшедший, Ленька… я мечтаю об этом с детства…

Утром он боялся повернуться и посмотреть в лицо спящей девушки — навалилось чувство вины за то, что не смог удержаться. Мишка, будь он жив, не одобрил бы такого. Осторожно, чтобы не разбудить Лизу, Леон выбрался из постели и ушел в кухню готовить завтрак. В половине седьмого город казался уже давно проснувшимся, но воздух еще не успел напитаться выхлопными газами и оттого ощущался почти свежим. Распахнув настежь кухонное окно, Леон высунулся до пояса и долго стоял так, вдыхая и выдыхая. «Что теперь будет? Ведь сейчас она проснется и вновь заговорит о генерале и его отсутствии. Кем я буду выглядеть, как себя чувствовать? Не надо было разрешать ей приезжать, но теперь-то что уж…»

Сзади зашлепали по ламинату босые ноги, и через секунду в кухне появилась Лиза — чуть опухшая со сна, растрепанная и хмурая. Однако при виде Леона, повернувшегося к ней от окна, ее личико приняло радостное выражение.