Марина Крамер - Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров

Марина дотянулась до сигаретной пачки, закурила и сказала:

— Мне кажется, что Мирза прав. Ворон не взял бы в дом кого-то левого, а с рекомендацией от Каспера он и Леона слушать не стал. Ты вспомни, Каспер со своими всегда помогал вороновским в разборках, я ж сама его и отправляла. Следовательно, ему Ворон доверял больше, чем остальным.

— Ну, за то и поплатился.

— И надо быстро найти всех, кого рекомендовал Мишке Каспер, пока ему действительно прямо в доме горло не перехватили.

— Позвонить Леону? — спросил муж, протягивая руку к телефону, но Марина покачала головой:

— Не надо. Он сам позвонит, тогда и скажем.

Хохол протянул руку и взял у нее из пальцев сигарету, докурил и не глядя ткнул в пепельницу, стоявшую возле подушки:

— Иди ко мне. Все дела, дела… надоело.

Она легла к нему под бок и пробормотала:

— Я тут в соседней комнате гитару видела, между прочим…

— Это намек? — рассмеялся Женька, прижимая ее к себе.

— Ты давно не пел мне.

Хохол с притворным вздохом встал и вышел из спальни. Вернувшись с гитарой, он сел на кровать, подсунув под спину подушку, подстроил инструмент под свою руку и попробовал пару аккордов. Марина закрыла глаза и приготовилась слушать, но мелодия, которую наигрывал Женька, не была ей знакома.

— Возьми мое сердце, возьми мою душу, — запел он своим низким голосом, вызывавшим у Марины сладкую дрожь во всем теле, — я так одинок в этот час, что хочу умереть… [1] Песня группы «Ария» «Возьми мое сердце».

— Откуда это? — не открывая глаз, спросила Коваль, и Женька, оборвав песню на полуслове, сказал:

— У Мышки в плеере как-то услышал.

— Ну, она любит всякий депрессняк. Совсем в Москве этой головой поехала. Убегать ей надо.

— Доработает — уедет, ты же ее знаешь. А песня хорошая.

— Не спорю. Просто не люблю, когда Машка такое гоняет по сто раз, у меня сердце разрывается.

— Да брось ты. Марья крепкая, не смотри, что мелкая.

— Ага, про нее подруга московская так говорит — «Маня сильная, только легкая». Спой еще. Только, ради бога, другое что, а то пойду и повешусь, честное слово.

Хохол сменил репертуар, и Марина неожиданно услышала песню, которую он прежде никогда не пел. Вслушиваясь в слова, она поняла вдруг, что это снова работа Жоры — старого приятеля Женьки, довольно известного исполнителя шансона:

Слушая песню и проникаясь смыслом ее слов, Марина незаметно для себя задремала, свернувшись в клубок, как кошка. Увидев это, Женька оборвал музыку, отложил гитару и, укрыв жену одеялом, прихватил оба телефона и ушел из спальни, чтобы не тревожить сна Марины звонками.

Приняв душ, он натянул серые тренировочные брюки и уселся за стол в кухне, включив чайник и насыпав в кружку побольше заварки. Леон не звонил, время близилось к восьми, скоро начнет темнеть. Женька дотянулся до оконной рамы и распахнул ее. В кухню ворвался запах города — бензин, аромат цветущих под окном кустарников, трава, что-то еще знакомое, но совсем забытое за годы жизни в Англии. Втянув носом воздух, Хохол вдруг с удивлением понял — жареная картошка. Именно этот запах доносился с улицы, видимо, у кого-то из соседей тоже было открыто кухонное окно.

— Эх, сейчас бы деревенской, на сале… — мечтательно проговорил он вполголоса. — А, собственно, что мешает? Картоха, правда, магазинная, но ничего, Леон говорил, что рынок в девять закрывается. Это мы быстро организуем.

Наскоро сменив спортивные брюки на джинсы и футболку, Женька сунул в карман оба телефона, ключи, сигареты с зажигалкой, несколько купюр и вышел из квартиры.

Таксист попался болтливый, всю дорогу до рынка рассказывал о творящихся в городе беспорядках и о том, как все-таки тяжело жить в безвластии. Хохол слушал вполуха, думая о своем, но вдруг в его слух врезалась знакомая фамилия, и он напрягся:

— А кто это?

— Да ты по ходу не местный, что ли? — Получив утвердительный ответ, таксист, понизив голос, сказал: — Была тут в свое время дама одна… ну, понимаешь — крыша, бабки, футбольный клуб, то-се… Так поговаривают, что претендент на мэрское кресло — какой-то ее родственник.