Амнон Жаконт - Последний из умных любовников

«Седьмого сентября», — заучивал я.

— И, поверьте, вам это будет неприятно. — Он наклонился вперед — я слышал за спиной его дыхание — и откашлялся. — А с ним… — он снова откашлялся, — …с ним нам придется кончать.

И тут произошло сразу несколько неожиданных событий. Я чуть не врезался в очередной барьер, резко тормознул и рванул руль, чтобы его объехать, парик сорвался с булавок, сполз на лоб и закрыл глаза, машину со скрипом и лязгом протащило вдоль стены туннеля, и я ощутил сильный удар сзади. Этот «шевроле», не успев остановиться, врезался мне в бампер.

Человек на заднем сиденье, видимо, понял, что обращался не к тому, за кого меня принимал, — громко чертыхнувшись, он выскочил из машины. За мной оглушительно гудели и сигналили. «Шевроле» несколько раз дернулся, вминая меня в стенку, потом резко оторвался от машины и понесся в глубь туннеля, точно огромный раненый зверь, — я только и заметил что серое пальто, которым водитель прикрыл боковое стекло.

Первым прибыл на место полицейский на мотоцикле, который даже не приказал мне выйти из машины, а просто оттолкнул с водительского места, сел за руль и вывел машину из туннеля. Затем появились еще двое полицейских, которых куда больше заинтересовали парик, женские туфли и набитый бумагой бюстгальтер, чем разбитое окно и вообще сама авария. О неизвестном и его угрозах у меня хватило ума не рассказывать. В ту минуту я еще думал, что достаточно передать этот загадочный разговор матери, и все будет в порядке. Тебе это, конечно, покажется наивным, но, согласись, в семнадцать лет много ли человек знает о сложностях реальной жизни?! Ну, остальное легко себе представить. Полицейские позвонили домой, мать приехала и забрала меня на такси, а машина осталась мокнуть под дождем там, куда ее выволокли, — в крайнем ряду шоссе на Нью-Джерси, сразу на выезде из туннеля.

По дороге домой мы с матерью не разговаривали. Только один раз, на освещенном перекрестке, она глянула на меня с таким удивлением, словно впервые увидела мое загримированное лицо, сбившийся парик и косо висевшую фальшивую грудь.

Войдя в гостиную, она рывком сбросила туфли и села в кресло, поджав под себя ноги. Я сорвал с себя остатки маскарадного костюма, натянул джинсы и тоже рухнул в кресло, напротив нее.

— Я не мог говорить по дороге, — начал я. — Не хотел, чтобы таксист слышал. Только ты не думай, это не была простая авария.

Она молчала.

— Какой-то незнакомец разбил стекло, открыл дверцу и влез в машину. Он думал, что это ты. Он что-то говорил про седьмое сентября…

Она нетерпеливо выдохнула.

— Чем выдумывать, лучше объяснил бы, как ты оказался в туннеле.

Тут я должен тебе кое в чем признаться. Мне дома не особенно верят. Было время, когда я взахлеб рассказывал самые невероятные истории. То придумывал, будто отец — второй муж у матери, а раньше она была замужем за известным французским горнолыжником, который и есть мой настоящий отец. То сообщал всем и каждому, что наш старенький «форд фейрмонт» — временная замена шикарного «линкольна Континенталь», который мы отдали в починку. Все это давным-давно прошло, и с тех пор я изрядно вырос, но дома этого не забыли. Мать, правда, ухитрилась каким-то образом найти в моем безудержном вранье «положительные моменты» (решив, что это свидетельствует о наличии художественной фантазии, которая сулит мне будущее великого писателя), но отец — тот всегда смотрел на меня таким испытующим взглядом, что, даже говоря сущую правду, я все равно старался быть предельно точным в любой детали.

Сейчас, рассказывая матери о человеке, разбившем стекло в машине, я тоже старался быть предельно точным. Тем не менее, дослушав эту часть моей истории, она сокрушенно произнесла:

— Все-таки зря я прощала в детстве твои фантазии. Отец был прав. Теперь мы пожинаем плоды твоего легкомысленного воспитания.

— Да я же правду говорю!

— Два подозрительных человека, синий «шевроле», разбитое окно — сколько ты наворотил, чтобы оправдать самую обычную аварию! Да еще в таком месте, куда вообще обещал не ехать.

— Но выслушай же до конца!

— Только в том случае, если будешь говорить правду. С кем ты столкнулся? Как это случилось?

— О Боже…

Она встала и вышла из кухни. «Может, мне это все действительно почудилось? — уныло подумал я. — Может, попав в аварию, я просто получил сотрясение мозга, вот и припоминаются всякие небылицы?»

Снизу послышался глухой звук вращающейся бельевой сушилки. Я пошел на звук и обнаружил мать в подвале. Стоя в углу, она набивала мешочек для мусора обрывками каких-то бумаг. Я устало опустился на ступеньку. Что-то в ее движениях говорило, что она готова искать примирения. Потом, подняв голову, мягко сказала: