Рут Ренделл - Наследие греха

– Вот чертова религия! – буркнул доктор. – Помереть спокойно, и то человеку не дадут.

– Конгрегационалисты на вас, наверное, не нарадуются, – бросил ему Берден и со вздохом выпрямился. – Он явно хочет исповедаться. Англиканская церковь, насколько я знаю, признает исповедь?

– Да, если человек хочет, он может исповедаться, но это не обязательно. В этом и есть красота церкви Англии, – ответил медик. Берден бросил на него убийственный взгляд, и он добавил: – Нечего так на меня зыркать. Мы уже связались с Чивертоном, он на какой-то конференции, и его служка тоже.

– Констебль Гейтс! – нетерпеливо крикнул инспектор помощнику, который записывал имена и адреса. – Отправляйтесь немедленно в Стовертон и привезите мне викария.

– Мы там уже были, сэр.

– О господи! – выдохнул Майкл.

– Прошу прощения, сэр, но один преподобный просил сегодня встречи с главным инспектором, он сейчас в участке. Может, я сгоняю туда и…

Берден удивленно поднял брови. Судя по всему, полицейский участок в Кингзмаркхеме сделался главным полем битвы для Церкви Воинствующей.

– Давай, только быстро… – согласился инспектор.

Он еще раз наклонился над парнем, шепнул ему какое-то бессмысленное утешение и направился к девице за рулем, которая уже рыдала в голос.

Она плакала не из-за того, что натворила, а из-за того, что видела два часа тому назад. Прошло уже два или три года с тех пор, как она в последний раз видела кошмар наяву – а они были убедительнее самой реальности, – и теперь она рыдала потому, что знала: они опять начнутся, а то средство, при помощи которого она надеялась стереть навязчивый образ из памяти, не помогло.

Она увидела ее в витрине агентства по продаже недвижимости, возвращаясь домой с работы. Фотографию того дома, но не такого, какой он сейчас – запущенного и грязного, с заглохшим от сорняков садом. Нет, агенты по недвижимости всегда врут, они хотят, чтобы ты думала, будто он и сейчас такой, каким был давным-давно… Ты? Едва она обнаружила, что снова обращается к себе на «ты», то сразу поняла: все начинается снова, опять она без конца будет пересказывать себе один и тот же кошмар. Тогда она прыгнула в свою «Мини» и погнала во Флэгфорд, где не было ассоциаций, воспоминаний и, главное, проклятого голоса, который говорил ей «ты», и где можно было напиться и позабыть обо всем.

Но не вышло, и ты снова оказалась в большом доме, где голоса умоляли, упрашивали, спорили до тех пор, пока тебе не стало совсем скучно и ты не вышла в сад, где встретила ту девочку.

Ты подошла к ней и спросила:

– Тебе нравится мое платьице?

– Красивое, – сказала она, похоже даже не задумавшись о том, насколько оно наряднее ее собственного.

Эта девочка играла в куче песка, лепила пирожки игрушечной сковородкой без ручки. Ты осталась с ней, и вы поиграли вместе, а потом ты каждый день приходила к песку, подальше от окон большого дома. Песок был теплый, приятный и понятный. И девочка тоже была понятная, хотя других девочек ты даже не видела. Взрослых видела много, но они были непонятные, как и их злые слова и льстивые разговоры – все про деньги да про деньги! – Их губы кривились, а пальцы скрючивались, точно силясь удержать выскальзывающие из них монеты.

А та девочка была волшебной, потому что жила на дереве. Ну, то есть не по-настоящему на дереве, а в домике, но этот домик был спрятан внутри куста, на котором все время дрожали и шевелились листья.

И песок был не сухой, как в той пустыне, где ты живешь сейчас, а теплый и влажный, как на пляже, где его обмывает тепловатое море. А еще он пачкался, и ты всегда боялась того, что случится, когда ты замараешь свое красивое платьице…

Ты плакала и топала ножками, но никогда тебе не доводилось плакать так горько, как сейчас, сидя в машине, к которой уже идет красивый инспектор с сердитыми глазами.

Неужели он всерьез надеется после стольких лет раскопать что-нибудь новое? Вопрос Вексфорда заставил Арчери задуматься. И он решил, что дело скорее в вере, нежели в настоящей уверенности в невиновности Пейнтера. Во что же он верил? Уж конечно, не в слова миссис Кершо. Наверное, им владело детское ощущение того, что ничего плохого не может случиться с теми, кто как-то связан с ним, Генри Арчери. Дочь убийцы не может быть такой, как Тесс, Кершо не полюбил бы ее как родную, а Чарльз не захотел бы взять ее в жены.

– Ничего ведь не случится, если я повидаюсь с Элис Флауэр? – сказал священник и услышал просьбу, даже мольбу в своем голосе. – А еще я хотел бы поговорить с наследниками миссис Примеро, в особенности с внуком.