Рут Ренделл - Наследие греха

Ответ доктора был лаконичен:

– Он отходит. – Опустившись на колени рядом с раненым, врач пощупал его левое запястье и снова встал, вытирая окровавленные пальцы. – Похоже, позвоночник сломан и печенка в клочья. Беда в том, что он еще более или менее в сознании, и двигать его с места сейчас значило бы причинить ему адскую боль.

– Вот бедняга. Как это случилось? Кто-нибудь видел?

Полицейский пробежал глазами по лицам сбившихся в кучку домохозяек в цветных летних платьях, жителей окрестных деревень, возвращающихся из города с работы, и влюбленных парочек, вышедших подышать вечерней свежестью. Луч заходящего солнца нежно золотил их лица и кровь на черно-белом перекрестке. Берден хорошо знал белую «Мини». Он не однажды видел дурацкий знак на ее заднем стекле – человеческий череп и подпись: «Тебя «Мини»-мизировали». Она и раньше не казалась ему забавной, а теперь и вовсе выглядела жестокой насмешкой над сбитым человеком.

На руле лицом вниз лежала девушка. У нее были темные, коротко стриженные волосы, которые ежиком торчали во все стороны, оттого что она зарылась в них пальцами – от отчаяния или в знак раскаяния, неизвестно. Длинные красные ногти перьями торчали меж черных прядей.

– О ней не беспокойтесь, – бросил доктор презрительно. – Она даже не ранена.

– Вы, мадам… – Берден выбрал из толпы зевак женщину, которая показалась ему наиболее спокойной. – Вы видели, что здесь произошло?

– О-о-о, это был ужас! – тут же отозвалась свидетельница. – Налетела на него, как ураган, эта мелкая сучка! Мчалась, наверное, миль под сто в час, не меньше.

«Так, удачный выбор», – подумал Берден. Он повернулся к мужчине с бледным лицом, который держал на поводке собаку.

– Может быть, вы мне поможете, сэр?

Поводок в руке мужчины натянулся – собака присела на обочину.

– Тот джентльмен… – Побледнев еще больше, ее хозяин показал на изломанную фигуру на полосатом асфальте. – Он поглядел сначала направо, потом налево, как положено. Дорога была пуста. Из-за моста здесь не очень хорошо видно.

– Да, да. Понимаю, – кивнул инспектор.

– Ну, вот, он, значит, шагнул на переход, а тут, откуда ни возьмись, эта «Мини». Неслась как сумасшедшая, это верно. Сто не сто, но миль шестьдесят, я думаю, делала. Эти «Мини», они вообще разгоняются как бешеные, стоит им только разогреться. – Помешкав, мужчина попытался вернуться к тому, с чего начал. – В общем, все произошло очень быстро. Я даже не знаю, как рассказать.

– Вы хорошо справляетесь.

– Машина его ударила. Женщина за рулем успела нажать на тормоза, давила изо всех сил. В жизни не забуду, как они визжали – и тормоза, и этот парень, которого она сбила, – и как он вскинул руки и отлетел в сторону, точно кегля.

Берден велел констеблю записать имена и адреса свидетелей, а сам повернулся и направился к стоявшей в стороне белой «Мини». Какая-то женщина тронула его за руку.

– Послушайте, – сказала она, – он, кажется, священника просит. «Приведите отца Чивертона», – твердит. Как будто знает, что умирает.

– Это так? – резко переспросил полицейский у доктора Крокера.

Тот кивнул. Умирающего прикрыли – кто-то подсунул ему под голову свернутый в несколько раз макинтош, а сверху набросили две полицейские куртки.

– Да, так он и сказал – отца Чивертона. Честно говоря, я не обратил внимания – меня больше заботило его телесное благополучие, чем духовное, – рассказал медик.

– Так он, значит, католик? – уточнил Майкл.

– О господи, ну конечно нет! Эх вы, копы, атеисты невежественные! Чивертон – наш новый викарий. Вы что, местных газет не читаете?

– Почему же тогда «отец»?

– Он из Высокой церкви, выше некуда. Коленопреклонения, евхаристия и все такое прочее. – Доктор кашлянул. – Сам-то я из конгрегационалистов.

Берден шагнул на перекресток. Лицо лежавшего побледнело, как слоновая кость, но глаза на нем были еще живы и смотрели внимательно. Полицейский потрясенно осознал, что этому человеку совсем мало лет, от силы двадцать.

– Тебе что-нибудь нужно, старина? – Инспектор знал, что врач вколол пострадавшему сильное болеутоляющее. Склонившись над ним, он заслонил его собой от любопытных. – Сейчас мы тебя отсюда увезем, – солгал он. – А пока, может быть, тебе что-нибудь нужно?

– Отца Чивертона… – шепот был механический, столь же непохожий на человеческий голос, как дуновение ветра. – Отца Чивертона… – Гримаса боли исказила осунувшееся лицо парня. – Исповедь… примирение… пощади кающихся.