Самюэль Бьорк - Сова

Спокойной ночи.

Молоко.

Январь.

Мыло.

Вы можете выиграть.

Анника.

Томми.

Вы можете выиграть поездку в Диснейленд.

А потом он взял ручку, чтобы написать слова на листочке, и это открытие оказалось почти таким же невероятным, как и сейчас лежать в кровати в ожидании великого дня. Как слова изо рта и буквы повсюду можно перенести на бумагу всего одной маленькой ручкой.

Маленький мальчик встал с кровати, чтобы немного подвигаться, чтобы кровь немного потеплела, потому что одежда не помогала, как и тонкое одеяло, он весь замерз, а когда он выдыхал, изо рта у него шел пар, хотя он был в доме.

Папа построил дом, и про себя мальчик думал, что, хоть папа и хорошо строил дома, и им нужно было место, где спрятаться, когда мир уйдет под землю, все-таки мама в этом права. Что подвал слишком большой. Потому что сейчас в комнате слишком холодно, и не помогало даже то, что под одеялом он лежал в одежде, и на секунду он даже подумал, может, вернуться в гостиную, где была печка, но решил этого не делать. Что он выучил хорошо, так это то, как важно не злить маму.

Маленький мальчик подошел к своему шкафу и достал свитер. Свитер с узором «Мариус» [23] Традиционный норвежский геометрический узор на одежде. . Это его самая хорошая вещь, и его можно надевать только на дни рождения или когда ему разрешали выйти из дома, но он все-таки надел его, поверх остальной одежды, и лег обратно под одеяло. Еще раз бросил взгляд на календарь, 1999-й, плохой год, и почувствовал, что уже ждет не дождется, когда можно будет по-настоящему перевернуть страницу.

Январь 2000-го.

Новое тысячелетие.

Он не наглый, нет-нет. Он всегда делал все, что просили, но ведь мама не говорила, что список нельзя доставать, только то, что нужно лечь, разве не так?

Маленький мальчик снял варежки, нашел свой карманный фонарик, достал список из-под подушки и слегка улыбнулся.

ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ

Вот, что я бы хотел

1. Чтобы мама стала доброй.

2. Чтобы вернулся папа и сделал подвал поменьше.

3. Чтобы я мог выходить из дома.

4. Чтобы я перестал дергать маму за волосы, когда расчесываю ее.

5. Чтобы мне разрешили ходить в школу.

6. Чтобы я смог сказать маме, что знаю буквы, числа, что умею читать и писать на листочке, и она не разозлилась.

7. Чтобы у меня появился друг, как Томми или Анника.

Вдруг завыл ветер, стучась в стены и не сдаваясь, пробивался через тонкие окна, льдом обдувая его лицо на маленьком открытом участке между шапкой и краем одеяла.

Он еще раз подумал, не встать ли, пойти в гостиную, к печке, там так хорошо сидеть, так приятно, когда пальцы оттаивают от жара дров, но он этого не сделал, потому что так сказала мама.

Мама.

У маленького мальчика не было других людей вокруг, никогда не было, только мама.

Когда она уходила, он оставался дома один. Иногда ее не было днями, но это не страшно, ведь она для него – все.

Расчесывать ее красивые светлые волосы перед камином. Помогать ей мыть те места, куда сложно добраться, губка и мыло по местам, докуда человек сам не достанет. Тут маленький мальчик улыбнулся, забыв, что он загрустил из-за того, что хотел написать двадцать пунктов в списке, а дошел только до седьмого, но это не играло никакой роли.

Великий день.

И даже не зная того, он закрыл глаза и исчез из холодной комнаты, на секунду провалившись в сон, а проснувшись, он все понял, хотя часы на стене все еще показывали пять минут пятого.

1999-го больше нет.

Теперь уже 2000-й.

Великий день.

Должно быть так. Она, наверное, просто забыла разбудить его. Он стянул с себя одеяло и вышел из холодной комнаты. С улыбкой на губах прошел через гостиную в ее комнату. Глупая мама. Наверное, уснула и забыла разбудить его в великий день.

Он открыл дверь в спальню и, улыбаясь, остановился на пороге.

С балки на потолке свисала веревка.

Под веревкой, обмотавшей ее шею, висело голое тело с длинными светлыми волосами, конечности не двигались, а лицо посинело. Глаза широко раскрыты, а с губ уже никогда не сорвутся слова.

Маленький мальчик подвинул стул, спокойно сел и полный ожидания посмотрел на обнаженное тело, свисающее с потолка, улыбаясь немного настороженно.

И стал тихо ждать, когда она проснется.

Пульсирующая головная боль, слава богу, опять немного отступила. Мунк подавил зевоту, поставив чашку с чаем перед Мией.

– Это все, что у тебя есть? – спросила она, посмотрев на кружку перед собой.