Виктория Платова - Два билета в никогда

Но на самом деле я – Детёныш, всё оказалось так просто!

Изабо не торопится отнимать мои руки, наоборот, еще крепче прижимает меня к себе. Неизвестно, сколько времени длится это объятие: может быть, час, а может – минуту. Но время не имеет никакого значения. Ничто не имеет значения с тех пор, как Изабо украла мое сердце.

Наконец она отстраняется.

– Вот мы и познакомились. Близко.

Изабо целует меня в щеку и вытирает слезы рукавом куртки. У нее тоже увлажнились глаза – или это мне только кажется?

– Все в порядке, детёныш?

– Да.

– Что будем делать?

– Не знаю…

– Если честно, к шаверме я не готова.

– «Макдоналдс»? – слабо улыбаюсь я.

– Как вариант. Закинемся всяким дерьмом и сразу станем счастливее.

Я и так счастлива.

Как не была никогда в жизни.

Наш верный Локо летит по трассе со скоростью света, а мы с Изабо похожи на космонавтов – полковник военно-космических сил в черном шлеме и майор – в красном. Полковник сосредоточенно смотрит на дорогу, а майору остается только крепко держаться за него. Даже крепче, чем это необходимо.

Так же майор время от времени кричит «эге-гей!» и просто «аааааа!» – и несмотря на то, что наушники лежат в кармане, – музыка все равно звучит. Она начинается где-то у руля Локо, огибает шлем Изабо, съезжает по прядям ее развевающихся волос, а потом забирается мне прямиком в ноздри, уши и глаза.

Я не знаю, что это за музыка, но лучшей еще никто не придумал.

– …Ты считаешь, это нормально? – спросила Женька. – Всё, что происходит, – нормально?

Саша пожал плечами:

– Ты ожидала другого?

– Да.

– От моей сволочной мамахен?

– По-моему, «сволочная» – слишком мягкое определение. Я даже не знаю, как это назвать.

– Встреча родственников после десятилетней разлуки, м-м?

– Вот именно! Тем более, что ее не было.

– Она просто отложена, кьярида. На несколько часов. Учитывая предыдущие десять лет, несколько часов – несущественная задержка.

Окно с низким и широким подоконником (Женька, как приклеенная, сидела на этом подоконнике вот уже десять минут), двуспальная кровать, кресло в углу, шкаф, пара стульев и низкий столик, напоминающий журнальный, – вот и все убранство. Просто и функционально, вместо штор – ролеты, вместо картин в тяжелых рамах (достояние первого и второго этажей) – постер, купленный в «Икее»: дряхлый мост в ошметках тумана. Почти гостиница – для полноты картины не хватает телевизора и мини-бара. И телефона, чтобы позвонить на ресепшен и заказать ужин в номер.

Но он все-таки состоится – ужин. В двадцать три тридцать, в обеденном зале, так им было сказано по прибытии в «Приятное знакомство».

Просьба выглядеть соответственно.

Лисьего Хвоста и Мандарина это не касается.

Все то время, что они с Женькой и Хавьером находились здесь, Саша периодически вспоминал о чужих – человеке и коте. Больше, конечно, о дурацком парне, как его отрекомендовал хозяин. Нелепый голубоглазый кот наверняка скрасил бы их одиночество (а они одиноки в этом огромном доме, несмотря на то, что приехали втроем). Устранил неловкость, которая неизменно возникает, когда не знаешь, как себя вести. Момент встречи Саша проигрывал в своей голове годами – должна же она состояться когда-нибудь, она не может не состояться! А с тех пор, как пришло приглашение от матери, видения стали навязчивыми. Вот Саша подходит к ней, и… Вот она подходит к Саше – и…

Они обнимают друг друга. И стоят долго-долго, не разнимая рук.

– Ты вырос, мой мальчик. Ты изменился, – скажет Белла. – Я так скучала по тебе.

Все это неправда.

За десять лет он не вырос ни на сантиметр. И почти не изменился, разве что прибавил несколько килограммов – за счет мышечной массы (занятия в тренажерном зале даром не прошли).

«Я так скучала по тебе» – тоже неправда.

Не было никаких непреодолимых препятствий для их встречи. Напиши Белла пять лет назад или три – он точно так же собрался бы и приехал. Правда, без Хавьера, но обязательно с Женькой, отправляться в пасть к Белле без ангела-хранителя – занятие рискованное.

Она – не скучала. И вряд ли скучает сейчас. Иначе встретила бы Сашу сама, а не послала бы эту странную женщину, то ли экономку, то ли секретаря. Скорее всего – секретаря, экономки не выглядят так официально.

Вот и выходит, что вопрос «в чем тут подвох?» не лишен оснований.