Павел Генералов: Охота на олигархов

Дождавшись, когда тонкая фигурка в ярко–красном комбинезоне скроется за первым поворотом достаточно пологой, но извилистой трассы, Лёвка начал спуск. Он чувствовал себя чрезвычайно ловким и мужественным — катался он и вправду на порядок лучше Софьи. Но на более серьёзные и крутые горы, исключительно из джентльменских соображений, перебирался лишь когда Соня уезжала в отель.

Он совсем не жалел, что на эти зимние каникулы взял с собой именно её, Софью Перовскую, ведущую ток–шоу на НРТ. Нормальная девчонка, без комплексов и без притязаний на его, Лёвкину, независимость.

После того, как Катя окончательно вернулась к Петухову, Лёвка не заводил постоянную возлюбленную. Все женщины, с которыми у него складывались какие–никакие отношения, не могли сравниться с его ураганной Катериной. Да он и не сравнивал — решил вопрос о женитьбе отложить на некоторое, весьма неопределённое время.

Софья Перовская работала на НРТ уже больше года, но Лёвкиного внимания удостоилась недавно. А именно — когда осенью ток–шоу «Женская империя», которую Соня вела вместе с немолодой красавицей–актрисой, вдруг стало стремительно набирать рейтинг. Тогда–то Лёвка и начал присматриваться к агрессивно–рыжей, острой на язык ведущей.

Хотя знал её, естественно, раньше. Ещё когда только задумывалась женская передача и Соня прошла кастинг, именно Лёвка предложил для неё яркий псевдоним. Звонкая Перовская вместо простенькой Пёрышкиной — это был первый шаг. Второй — когда блеклую гладковолосую блондинку по настоянию хозяина канала Кобрина перекрасили в рыжую, а прямые волосы закрутили в пружинки. Так что в каком–то смысле Софья Перовская была его личным творением.

На предложение скатать в Куршевель размяться Софья согласилась сразу. Хотя и понимала, что это будет не совсем деловая поездка.

С нею было легко и просто, но всё же Лёвка не был влюблён. Прививка «Екатерина Чайкина» ещё действовала.

…И всё–таки она шлёпнулась! Обидно–то как — в самом конце. А всё из–за толстяка, который на широко расставленных ногах пытался выписать вираж в стиле «умирающий горнолыжник».

Толстяк рухнул вместе с нею, извиняясь на дурном английском и матерясь на виртуозном русском. Соня выругалась на английском, а по–русски посоветовала:

— Вам лучше на трассу Пралонг или Белькот поехать, они более пологие, как раз для начинающих.

Поднявшийся толстяк совсем смутился и, сняв шапочку с помпоном, вытер рукавом лицо и протянул руку:

— Простите, я и не думал, что вы русская!

— А знали бы, уступили бы дорогу? — уже не сердясь, спросила Соня. Она приняла помощь, стараясь не слишком опираться о руку горе–лыжника. А то ещё шлёпнется снова и её собьёт!

И тут толстяк расплылся в улыбке, узнал, значит:

— Вы же ведущая «Женской империи», верно? — радостно воскликнул он и взмахнул палкой, едва не задев Соню по лицу.

— Верно! — подтвердила Соня. — Если вам нужен автограф, то я совершенно случайно не захватила с собой ручку.

— Нет, автограф не нужен, — расхохотался толстяк. — Надо же! Чуть саму Софью Перовскую не сбил!

Обхохотаться, право слово… Соня криво улыбнулась.

— Помощь нужна? — Лёвка щегольски объехал отряхивающихся спортсменов, с интересом посматривая на толстяка.

— Нет, всё в порядке. Бай! — Соня махнула на прощание толстяку. Тот мужественно двигался в сторону подъёмника в поисках новых приключений.

— А откуда ты Моргалова знаешь? — немного ревниво спросил Лёвка.

— Какого Моргалова? — удивилась Соня.

— С которым ты сейчас любезничала. Главный русский металлург, — объяснил Лёвка. И, поняв, что Соня не врубается, попенял: — Эх ты, журналист! Людей с таким состоянием надо знать в лицо.

— Ну, я же веду женскую передачу! — вывернулась Соня. — Я — в отель, а ты?

— Я ещё пару раз с Солира скачусь, и приду. Жди меня и я вернусь!

…Она ждала его в постели. Сполоснулась под душем, влезла под одеяло и включила телевизор.

Лёвка пришёл с горы через полтора часа:

— Сонька! — открыв дверь номера, заорал он. — Давай, собирайся скорее, а то я от голода умру!

— Сначала помойся, а я уже готова, — сообщила Соня, не выходя из спальни.

В шале «Дуглас» нового отеля «Килиманджаро» они занимали номер на втором этаже с роскошным видом на горы. Прямо рядышком с «Килиманджаро» находился кресельный подъёмник, с верхней станции которого начинались сто две трассы. Это было лишь одно из многочисленных преимуществ отеля, хотя Лёвка выбрал его исключительно из–за знойного африканского названия. Ки–ли–манд-жаро — слово пахло мандаринами и киви, смертельной опасностью и изнуряющей жарой. Это было слово из Лёвкиного детства, из старой книжки с подклеенной обложкой.