Павел Генералов - PRосто быть богом - ВВП

— Я имею в виду — ваш первый муж.

За окном, мимо которого деловито расхаживал Лёва, раздались какие–то невнятные радостные крики и странный шум — будто кто–то далеко и очень резво выбивал пыльные половики. Лёва с любопытством выглянул наружу.

Окна кабинета мэра выходили на набережную, прямо на фонтан, в центре которого прижимал к груди похожую на поросёнка рыбину рыбак–бурлак. Из пасти рыбы била плотная, с руку ребёнка толщиной струя воды. А на кромке фонтана сидел мужик в голубой рубашке. Рядом с ним стоял раскрытый рюкзак.

Из рюкзака мужик доставал булки и щедро крошил их вокруг себя. Возле него, хлопая крыльями и вздымая с земли тополиный пух, кружили, опускаясь, голуби и прочие более мелкие птицы. Именно множество крыльев и производили тот необычный в городе шум, так заинтересовавший Лёву. Птиц были десятки, если не сотни. А они всё прибывали и прибывали! Хичкок бы порадовался. Если б не умер задолго до того.

Прибывали на набережную к фонтану и жители, всё в большем количестве. Преимущественно дети, но подтягивались и взрослые.

Детей мужик щедро окормлял сахарными петушками на палочках, золотыми медальками и жевательной резинкой. Особенно ушлым взрослым тоже кое–что доставалось от, казалось, бездонных запасов, извлекаемых из раскрытого рюкзака–самобранки. Но некоторые, как и птицы небесные, довольствовались ломтями белой булки, которые они с видимой радостью принимали из рук новоявленного и не по форме одетого Деда Мороза.

— Это что ещё за клоун? — обернулся Лёва к Заусайлову.

Тот поднялся из кресла и, подойдя к Лёве, тоже выглянул в окно. Выглянув, он понимающе усмехнулся:

— Да это ж Вася — Царь! Значит, вернулся, — последнее он отметил вроде как для себя. — Он всякий раз устраивает такие народные гулянья, когда из тюрьмы возвращается.

— А кто он такой, что народ к нему толпами сбегается?

— Между прочим, бывший муж нашей, — Заусайлов кивнул на дверь, — Ольги Ильиничны.

— Так он же вроде исчез? С концами?

— Да нет, это другой муж. Первый. Давний.

— А за что ж он, сердешный, всё сидит–то?

— Исключительно за политику. Ему б в народовольцы…

Лев поднял палец и едва не ткнул им в грудь Заусайлову:

— А вот с этого места попрошу поподробнее!

Сухов должен был вернуться с минуты на минуту. Паузу Генералов решил использовать для разъяснительной беседы.

Он сидел на подоконнике, методично покачивая ногой — что являлось признаком некоторого раздражения. Вика тем временем под выделенным ей рабочим столом устраивала кормушку и поилку для своего кобеля. Мышкин деловито передвигался по штабному офису, обнюхивая ножки стульев, углы и компьютерные провода.

— Слышь, Вика! Он нам тут дел не наделает?

— Обижаешь, Паша! Некоторым бы у него манерам поучиться!

— А что ты его всё время подначиваешь?

— Кого? А, этого… Да ты пойми, Паша! Когда он злится, у него глаз горит. И харизма проявляется. Как сгусток энергии на спиритическом сеансе! Я её прямо вижу!

— Харизма, говоришь… Ты только не переборщи! — Генералов беззлобно потряс в воздухе указательным пальцем.

Отворилась дверь и показался этот. То есть тот самый Сухов. Вместо харизмы за ним заглянула в комнату голова Палыча.

— Палыч! — остановил его Генералов. — Хозяйственные дела потом, ладно? И будь другом, распорядись, чтоб нам чайку приготовили! — голова Палыча скрылась.

— Ну, и как успехи? — вопрос был адресован уже Сухову.

— Документы в избирком сдал. Всё приняли без сучка и задоринки. Расписку с них взял. Как учили!

— Расписка — это хорошо! — кивнул Генералов. — Теперь — о нашей стратегии. Для победы нужны враг, война и праздник…

— Ну, праздник–то я обеспечу без проблем. В этом деле я всё ж специалист. Можно поиграть в «Криминальное чтиво». А можно — в «Бригаду», — Генералов поморщился. — Или, если не нравится, в «Молчание ягнят».

— Ладно, подумаем. Остаётся враг.

— А война?

Генералов улыбнулся широко и развёл руками:

— А война, Виктор Иванович, уже началась. Сдав документы на регистрацию, ты её объявил. Теперь осталось понять — кому?

«Вася — Царь вернулся! Вася — Царь в городе!» — раздались крики за окном.

С лицом Сухова мгновенно что–то произошло — под глазами его образовались мешки, будто он без просыху пил горькую всю сегодняшнюю ночь, а с утра не опохмелился. Короче, поскучнел парень.

Генералов выглянул на набережную. На кромке фонтана сидел мужик в голубой рубашке и разбрасывал, раздавал хлеба и прочую всячину. По набережной, с обеих сторон к фонтану стягивались всё новые люди. Хотя вокруг мужика их вилось, птиц и людей, и так уже немало. Лица детей и взрослых лоснились от радости и восторга. И причиной тому, как определил опытным глазом Генералов, была не только бесплатная раздача копеечных даров.