Павел Генералов - PRосто быть богом - ВВП

— Благодарю за информацию, — услышала она вежливый голос, и узнала широкоплечего. Следователь! Прямо день встреч, а не выходной!

Увидев Ольгу, экстрасенс тотчас умчался вниз по широкой лестнице, топоча как испуганная зебра.

— Здравствуйте, товарищ Степанов, — обаятельно улыбнулась Ольга, подойдя к следователю.

— Добрый день, Ольга Ильинична, а я к вам, — застенчиво ответил Степанов, кося глазом, нет, не на ноги прекрасной дамы и вовсе не на грудь. Он смотрел на план эвакуации здания, что висел в простенке между окнами.

— И что же вам рассказал Пульхер Силантьевич?

— Кто рассказал? — удивился Степанов и, наконец, взглянул на Ольгу.

Её голубые глаза смеялись. Странно, подумал Степанов. Тогда, на берегу, ему показалось, что глаза у подозреваемой серые, он так и отфиксировал: свинцовые. И вообще она тогда показалась ему другой. Старше и строже, что ли. А сейчас… Светло–каштановые, в рыжину волосы, забранные в пучок, открывали плавный изгиб шеи, а отдельные, выбившиеся из причёски пряди в отблесках солнечных лучей казались золотыми. Прозрачная кожа и три маленькие веснушки, от созерцания которых перехватывало горло… Степанов опустил глаза.

— Человека, которого вы благодарили за информацию, зовут Пульхер Силантьевич, — уточнила Ольга, наслаждаясь смущением собеседника. Что ж, значит, следователи — тоже люди.

— А-а… Он мне рассказал про рыбу. Из головы и хвоста, как он сообщил, сварили уху, а центральные… гм… фрагменты повариха отнесла на рынок и продала женщине в синем платье, которая затем запекла их в духовке с луком и лимоном. И вправду ценная, хотя абсолютно лишняя информация, — мямлил Степанов, разглядывая собственные, до блеска начищенные коричневые ботинки. — Да, вот, Ольга Ильинична, мне тут распечаточку передали…

Из кожаной папки Степанов достал бумажную простыню, усеянную цифирьками и буковками.

— Это — шифр? — Ольга попыталась сделать серьёзное лицо.

— Это ваши телефонные переговоры в тот самый день, когда произошло… когда затонула…

— Ну и? — прищурилась Ольга. Её уже не смешил следователь — кто его знает, что ещё там у него припасено, в этой кожаной папке?

— Вот здесь, смотрите… — Степанов нашел в простыне нужную строчку, — ваш звонок в семь ноль пять по номеру… Мы установили, вы звонили Сухову. Виктору Сухову.

— Звонила, и дальше?

— Зачем вы ему звонили? Он ваш любовник?

Ольга предпочла не услышать второго вопроса:

— Я сообщила Виктору, что Жора едет в город.

— Зачем вы сообщили Сухову, что ваш муж едет в город? — Степанов, уже не стесняясь, смотрел Ольге в глаза, оказавшиеся всё–таки серыми.

Ольга сухо рассмеялась:

— Ну, уж не затем, зачем вам бы хотелось услышать. Просто Сухов, мой давний приятель, парень, что называется с нашего двора, хотел запустить шар. Пробный шар. И он его запустил, знаете про шар?

— Значит, вы говорите, шар…

— Да, я говорю — шар, — Ольга опять улыбалась, но не так как прежде, не насмешливо, а скорее сочувственно.

Она оценивающе поразглядывала задумчиво переминающегося следователя.

— Постойте, господин Степанов, а что, если я вам сделаю предложение? — неожиданно спросила Ольга, вкрадчиво коснувшись тонкими пальцами с нежно–перламутровыми ноготками его папки.

— Делайте, — покорно согласился он, думая о шаре, о страшной силе красоты и о полной бессмысленности состоявшегося разговора.

— Будете моим начальником штаба? — и, с удовольствием наблюдая за вытягивающейся физиономией Степанова, объяснила: — Я же баллотируюсь в мэры, вы разве не знали? Кстати, как вас зовут? А то неудобно так — товарищ Степанов, господин Степанов…

— Меня зовут Юрий Аркадьевич, — покорно ответил Степанов, чувствуя, что, кажется, пропал, совсем пропал — зелёные глаза подозреваемой, что называется, пронзили безжалостной, абсолютно несвоевременной стрелой Амура его усталое, измученное подозрениями сердце.

— Юрий, — поправился он. И, уже окончательно покорённый, почти прошептал:

— Юра.

— А эт–то что ещё такое? — воскликнула Ольга Ильинична, устремив взор на набережную, где возле фонтана с фигурой рыбака–бурлака что–то определённо происходило.

— Что? Где? — всполошился Степанов, протискиваясь ближе к окну.

Всмотревшись в происходящее повнимательнее, он понятливо кивнул самому себе и прокомментировал событие для Ольги Ильиничны:

— Это… э–э–э… если не ошибаюсь, ваш бывший муж…

Осекшись на очередной двусмысленности, он быстро поправился: