Диана Чемберлен - Супруга без изъяна, или Тайна красной ленты

– Я пытался вести себя так, словно этих месяцев никогда не было.

– Тебе следовало бы сказать мне, что Анни живет здесь, до того, как я согласилась перейти в местную больницу.

– Я пытался тебя отговорить, – напомнил Пол.

– Если бы ты на самом деле хотел меня переубедить, тебе нужно было только сказать, что здесь живет твоя бывшая любовница. Но ты намеренно скрыл это от меня.

– Я был не прав, Лив. Я во многом ошибся. Прости. – Пол посмотрел на свои руки, на обручальное кольцо на пальце. – Ты все еще хочешь пообедать со мной?

Вопрос показался ей таким нелепым, что Оливия рассмеялась:

– Нет, я не хочу идти с тобой обедать.

Пол спустил Сильвию на ковер, встал.

– Ладно. – Он словно не знал, что ему делать дальше. – Можно мне воспользоваться ванной перед уходом?

– Конечно.

Он вышел из комнаты, и только через минуту Оливия сообразила, что по дороге в ванную Пол обязательно пройдет мимо детской. Она застыла на диване, прислушиваясь к его шагам и пытаясь вспомнить, закрыла туда дверь или нет. Оливия медленно поднялась, прошла через холл и остановилась в дверях детской.

Пол стоял рядом с колыбелью, опустив руки на бортик. Он обернулся к ней, уставился на ее живот.

– Ты не…?

– Да.

– Ребенок мой?

– Разумеется, – ответила Оливия. – Это случилось в тот вечер в апреле. Когда ты представлял на моем месте Анни.

– О господи! – Пол отвернулся от нее, склонился над колыбелью.

Оливии не хотелось видеть, как он будет мучиться раскаянием, поэтому она вышла на веранду и села в кресло. Она намеренно предпочла его диванчику, чтобы Пол не мог сесть рядом с ней, когда выйдет. Она смотрела на серфингиста, скользившего по заливу. Он был белокурым, загорелым. С такого расстояния Оливия не могла определить его возраст, но он был хорош собой. Возможно, так же хорош, как Алек.

Прошло немного времени, и Пол вышел к ней на веранду. Он развернул одно из кресел, чтобы сидеть напротив Оливии, и оказался слишком близко к ней.

– Ты беременна около пяти месяцев?

– Двадцать одну неделю.

– Как ты себя чувствуешь? Все ли в порядке?

– У меня все замечательно. Я здорова, ребенок здоров. У меня будет мальчик.

– Мальчик… – Пол улыбнулся, и Оливия пожалела, что сказала ему об этом. Радость, озарившая лицо Пола, вызвала у нее приступ раздражения.

– Тебе следовало сказать мне об этом, – укорил ее Пол. – Все бы сложилось совершенно иначе. Это известие вернуло бы меня к реальности.

– Я хотела, чтобы ты вернулся потому, что тебе нужна я, а не потому, что я ношу твоего ребенка.

Он кивнул и осторожно протянул руку, чтобы коснуться ее живота. Оливия стиснула зубы и отвернулась, чтобы не видеть выражения его лица.

– Анни поставила меня в глупое положение, – признался Пол.

Оливия резко повернулась к нему и отбросила в сторону его руку.

– Ты сам поставил себя в глупое положение.

– Согласен. – Он сел поглубже в кресло. – Можем мы прийти к какому-то соглашению? Разве нам не следует попробовать начать все сначала хотя бы ради нашего сына? Ты не хуже меня знаешь, что наш брак до недавнего времени был очень удачным.

Оливия скрестила руки на груди.

– Все кончено, Пол. Ты мне больше не нужен. Говорить не о чем.

Он посмотрел на залив, потом снова заговорил:

– А как же мой ребенок? Я хочу участвовать в жизни моего сына.

– Тебе следует обсудить это с твоим адвокатом.

Пол поморщился, глаза за стеклами очков покраснели. Наконец он встал, очень медленно, словно какая-то сила тянула его к земле. Оливия не остановила его, когда он шел через веранду. Она услышала, как открылась и закрылась входная дверь.

Серфингист изящно скользил по воде. Оливия не сводила с него глаз. Она неторопливо опустила руки, сняла обручальное кольцо и сунула его в карман. Она наблюдала за спортсменом до тех пор, пока не пришла пора ехать на работу.

Алек достал коробку с фотографиями из шкафа в кабинете и расположился на диване в гостиной, чтобы просмотреть их. Он многие годы не разглядывал эти старые снимки, а после смерти Анни запрещал себе это делать. В коробке было множество ее фотографий. Просматривая их теперь, Алек замечал по морщинкам или по неуверенной улыбке, что она снова поддается своей темной стороне. Он наконец понял, почему временами Анни замыкалась в себе, сводя общение с ним до минимума. «Я умру в наказание за все те ужасные вещи, которые совершила», – вспомнил он ее слова.

Два аборта. Вечера, когда она навещала Мэри. Алек тогда был благодарен старой смотрительнице за то, что она скрашивает одиночество его жены, когда ему приходится работать на материке.