Иван Любенко - Босиком по 90-м

Шёл последний день отдыха. До отправления вечернего поезда оставалось еще часа три. Супружеская чета уже выгрузила чемоданы из такси и теперь не знала, куда деть свободное время.

– Смотри, Викентий, парикмахерская. Я думаю тебе надо постричься. А я подожду здесь, на лавочке, рядом с багажом, – с некоторой грустью вымолвила жена.

– Хорошо Ирэн, я мигом, – по-солдатски бодро ответил муж и зашагал к цирюльне.

Стоит отметить, что последнее слово точно отражало характер этого заведения. В маленькой комнатке стояло всего два кресла. Посетителей не было. Где-то за ширмой послышались шаги, и на горизонте возникла улыбающаяся полногрудая блондинка в коротком белом халате с огромным декольте. Вошедший остолбенел.

– Как будем стричься? – ласково спросила она. – Под «канадку», и долго, как можно дольше, – чуть дыша, пытался шутить Закарпатский. – Долго нельзя, а то ваша жена будет беспокоиться, – насмешливо щебетала красавица. – Но для таких солидных мужчин как вы у нас есть сюрприз. Хотите попробовать? Вместе со стрижкой вам это удовольствие обойдется в три рубля. Так многие делают. Не бойтесь, ваша жена ничего не заподозрит. Кстати, меня зовут Снежана.

От бурной фантазии у Викентия поплыли круги перед глазами. Он и не заметил, как с него уже смахивали вещественные доказательства парикмахерской и обильно поливали «Шипром», часто надавливая на резиновую грушу пульверизатора.

– Ну, вот и всё. А теперь самое интересное! Одну минутку, я быстро, – пропела обольстительница и скрылась за ширмой.

Пульс стучал на невыносимо высокой частоте. Спустя мгновение перед изумлёнными глазами клиента возник поднос с хрустальной запотевшей рюмкой и блюдцем, на котором гордо лежал солёный огурец. – Милости прошу, угощайтесь, – гостеприимно предложила девушка.

Потихоньку придя в себя, он залпом выпил стакан водки, но вместо того, что бы закусить огурцом, неловко чмокнул парикмахершу в щёку, расплатился и вышел на улицу.

На лавочке под каштаном красивая и слегка грустная сидела жена. Забыв, про осторожность, он подошёл к ней, и сам не зная почему, поцеловал. А она вдруг расплакалась самыми настоящими горькими слезами. – Милый, мы отдыхали с тобой две недели. И знаю точно, что ты не пьёшь и слово держишь, а мне всё кажется, что от тебя идёт какой-то водочный запах. Это моё самомнение и полная глупость. Прости меня. И даже сейчас, после парикмахерской, мне опять кажется, что ты пил. Я дура, самая настоящая дура. Как приедем домой, обязательно пойду к психиатру. Ты знаешь, говорят, именно так и начинается паранойя, – причитала, всхлипывая Ирэн.

Она тихо плакала, вытирая растекшуюся по лицу косметику маленьким белым платочком с вышитыми розами. Викентий пытался её успокоить. От стыда и вины он любил её ещё больше, чем прежде.

Счастливые загорелые люди радостно суетились на перроне. Вдали показался поезд. Курортный сезон заканчивался.

В Сирию мы летели весело. Сирийские студенты-медики возвращались домой на каникулы и находились в приподнятом настроении. Между креслами гуляла бутылка трёхзвёздочного коньяка «Прасковейский» и пара бутылок «Смирновской».

Из двадцати семи пассажиров самолёта челноков насчитывалось всего семеро. Это был первый чартерный рейс из Красноленинска в эту древнюю страну. Выяснилось, что стоянка в аэропорту Алеппо копеечная, и борт решили оставить там на все трое суток, что несказанно обрадовало экипаж.

Через четыре часа АН-24 уже бежал по бетонке. Самолёт так близко подрулил к зданию аэропорта, что автобус не понадобился.

Офицеры-пограничники и сирийские таможенники сидели не в кабинках, а стояли за стойками, как продавцы в магазинах.

Внутренне убранство аэровокзала уступало всем тем, которые мне ранее доводилось видеть.

Носильщики таскали багаж вручную, а не на транспортёре. В зале народу почти не было. Я видел только мужчин неопределённого возраста в костюмах мышиного цвета. Они расхаживали группами по три-пять человек или сидели в креслах. Некоторые околачивались рядом с нами, прислушиваясь к разговорам. Позже я узнал, что это были сотрудники «Мухабарат» – политической полиции. Местные жители их боялись и ненавидели. Уже в автобусе я познакомился со встречавшим нас сирийцем. Гассан когда-то учился в Советском Союзе и говорил по-русски совершенно свободно.

Аэропорт находился всего в семи километрах от города. Наш стародавний «Фольксваген Т1» покатил по шоссе. Жара лезла в открытые окна и липким пóтом приставала к рубашке. По левой стороне встречались выгоревшие на солнце рваные цыганские шатры. У обочины бегали чумазые дети, махали нам и что-то кричали. Очевидно, они привыкли, что в окна им бросают подарки.