Андрей Воробьев - Дело об избиении младенцев

Машину, девяносто девятый затюнингованный «жигуль», видимо покинувший конвейр месяца четыре назад, Зубчик вел лихо, будто она была одета в танковую броню. Все же, из-за пробок и дорожных ремонтов, к «Жеребцу» они прибыли без пятнадцати три. По дороге Пашка на всякий случай спросил друзей: есть ли у них «ксивы»? А если есть, то какие? Крутые как у ментов — красные с золотом или простые картонки? «А то загуляем, заглянут менты. Нас-то они знают, а вам корочки иметь надо». Узнав, что с документами все в порядке, успокоился.

К удивлению и Зубчика, и его друзей, праздник начался без именинника. Когда они вошли в бар, гости уже гуляли вовсю. Как поняли Гречкин и Логачевский из путаных пашкиных объяснений, стол накрыли к часу, а ребята, видимо, решили, что отмечание должно начаться в два. В кабаке — два зальчика, один из которых целиком пошел под банкет. За двумя сдвинутыми столами — человек десять парней. Девок не было, и Логачевский понял: обычный мальчишник. Когда водка выпьется, можно смотаться и к девчонкам, в хорошую парилку.

— Опоздавшим — штрафную! — Крикнул Колька — так представил друзьям высокого лысого парня Пашка-Зубчик.

— Мужики, совсем охренели. Хотите с моих именин на мои поминки? — Спросил Паша, увидев, как в фужеры для шампанского наливают водку.

Однако настойчивого Кольку победить он не смог, добился лишь, что ему отлили половину водки и дополнили шампанским. Сашка и Игорь не получили и этого послабления.

Выпили за именинника, потом стали пить за друзей. Колька, который, явно верховодил за столом, пустился в длинный разговор о друзьях.

— Эх, пацаны, жизнь пошла такая странная, даже, вообще, не поймешь, где жить опасней, чем лучше заниматься. У меня все друганы, кто был в разных там точках, на Кавказе, в этой армии, что в Молдавии стоит — они все живы здоровы. А ребята, что службу за баксы откосили — уже троих схоронил. Вот ты, Толя, ведь был же в Чечне.

— Не, не в Чечне, а в Моздоке.

— Моздок, Звездок, одна хрень. И вернулся живой. А тут на позапрошлой неделе Димку похоронил. Он дальше области нашей-то никогда не выезжал. Так что, ребята, тут война покруче любой другой будет.

Выпили за хороших ребят, которых нет рядом с нами. Выпили и за работу, на которой гибнут хорошие ребята. Игорь спросил Кольку о работе.

— Мне наш шеф всегда говорил: мы секьюрити с расширенными полномочиями. А вы обычное секьюрити?

— Да. — Кивнул Игорь.

— Ну, это тоже хорошо — по закону работать. У нас не получается. Иногда, как опять наш шеф говорит, приходится переходить границы необходимой самообороны и необходимого самонаступления. Все равно, мы пацаны все хорошие, потому, что заняты одним делом. Давайте выпьем, чтобы друг в друга не стрелять и прочих мелких подлянок не делать.

Выпили и за это. Водка была добротная, поэтому пилась легко. Гречкин и Логачевский, слегка оглушенные первыми фужерами, уже не считали сколько раз наливали-опрокидывали. То и дело за столом рождалась песня, и про девочку-видение, и про то, как танки грохотали, но каждый раз дальше двух куплетов не шло. Игорю иногда казалось, что запевал именно он. Конечно, пора было закругляться, ибо после такой пирушки дай Бог дня хватит отоспаться. Но как тут встать и уйти, когда вокруг отличные ребята, приговаривающие каждые пять минут: «Ничего, скоро к девочкам поедем. Но надо еще раз за именинника выпить. Надо уважить, согласись, брат». От именинника опять перешли к рабочим делам. Кто-то (вроде Колька) спрашивал Гречкина и Логачевского где же они работают? Слово «Транскросс» почему-то вызвало всеобщее удивление, будто ребята сказали, что трудятся массажистами у Кирокорова.

— Этот самый «Транскросс» о котором все говорят? — Вопрошал парень в расстегнутой рубахе. Я тут недавно в вокзальном сортире нашел какой-то газетный клочок. Так и запомнил название: «Транскросс» на счетчике. У налоговиков».

— Тут какие-то твари о нас разную хренотень писать повадились, — сказал Сашка, — делать им нечего, лучше бы своей ручкой себе ж… почесали.

— О, это тоже круто! — Парнишка, сидевший в дальней конце стола, видно настолько заинтересовался «транскроссовскими» делами, что, не удовлетворившись сортирными находками, таскал в кармане целую газету. «Когда у людей, работающих на такую фирму как «Транскросс», отсутствует чувство порядочности — это легко объяснимо. Непонятно другое: почему у них напрочь отсутствует чувство самосохранения»? Кто-то гыкнул, кто-то икнул, не поняв смысл прочитанного.