Андрей Воробьев - Дело об избиении младенцев

Эту мысль следовало хорошенько обдумать и обязательно отработать в качестве версии. Оснований к тому, как решил Латышев, было более чем достаточно. Ведь просто так адвокат, стоимость услуг которого исчисляется тысячами долларов, не станет помогать простой безработной. К тому же оперативность, с которой правозащитник явился в прокуратуру, тоже настораживала. Как бы то ни было, следователь сел писать отдельное поручение в уголовный розыск, чтобы проверили Климову, а главное, ее окружение на причастность к преступлению.

Нина, действительно, в этот злополучный день забирала Митю, отвозила его к найденному с помощью связей Нертова профессору-педиатору, который осматривал мальчика в профилактических целях. Результатами осмотра молодая мама осталась довольна не меньше, чем медицинское светило полученным гонораром и на обратном пути Нина вместе с Митей заехала ненадолго в фирму, чтобы подписать там срочные бумаги…

Нертов, узнав от журналистки о нападении на ребенка, попытался сразу же связаться с охранниками Нины, но телефон оказался занят и он решил поехать к врачу, у которого должна была находиться Нина с сыном. Но уже в машине ему удалось дозвониться до коллег. Они сообщили, что с Климовой и ребенком все в порядке. Тогда он предупредил их о возникшей опасности, ни минуты не сомневаясь, что нападению должен был подвергнуться не чужой ребенок, по чистой случайности оказавшийся в Митиной коляске, а сам Митя. Поэтому Алексей немедленно направился к месту происшествия, предварительно договорившись с Арчи, чтобы тот помог няне с адвокатом…

А «Посланник Высшего разума» после торжественного обеда в ресторане вернулся в «Транскросс». Там он и увидел живого и невредимого мальчика на руках счастливой мамаши. «Посланник» чуть не закричал от ненависти, но усилием воли сдержал себя и улыбнулся: «Какой у вас славный и веселый малыш, Нина Анатольевна и как он похож на вас».

— Спасибо, — поблагодарила его счастливая Нина, ласково прижимая к себе малыша. Трое ее охранников, не считая контакт опасным, спокойно стояли поодаль.

Евгению Машкину дорога между Хельсинки и Петербугом была столь же привычна, как шоссе Питер-Москва. Причем, трасса «Скандинавия» короче, приятней и безопаснее. Ибо он здесь работал шесть лет, перевозя четыре раза в неделю груз из хельсинкского терминала. Прежде, когда «Транскросс» был еще обычным советским предприятием, Машкин повидал все крупные города европейской части СССР. Приезжал он туда на своем «КАМАЗе» и знал дороги категории «Е» как таксист знает городские проспекты. Теперь он мог сказать уверенно: «Скандинавия» — лучшая трасса в пределах бывшего Союза. Или, хотя бы, СНГ. Прекрасное покрытие, никаких поворотов, деревушек на каждом шагу, где из-за заборов то и дело выскакивают ребятишки и собаки. Лишь под конец, после Большой развилки, когда Черная речка, Сертолово, Парголово шли один за другим, приходилось снижать скорость.

«Вольво» Машкина уже прошла половину пути. По обеим сторонам трассы белел снег, но сама дорога выглядела идеально, как на буклете строительной фирмы. В десять часов утра машин было немного. Это же не дачный сезон, когда в направлении садоводств из Питера тянется целый караван. Сейчас на дороге были только грузовики и легковушки менеджеров, спешащих в Выборг или Финляндию по неотложным делам. У одного из таких деятелей случилась небольшая проблема. Его «Форд-экскорт» стоял у обочины. Парень равнодушно проводил взглядом автомобиль Машкина отлично понимая: такой большегруз, похожий на самолет, так и не взлетевший с полосы, ради него не остановится. «Ничего, парень, кто-нибудь тебя вытянет», — подумал Машкин.

Он не видел, что лишь только «Вольво» скрылась из виду, парень схватил рацию и что-то сказал.

Минуты через три Евгений увидел машину ГАИ. Перед ней стоял офицер, приказывая остановиться. Удивленный Машкин взглянул в зеркало — не обгоняет ли его какая-нибудь легковуха. За последние шесть лет вне пределов города его не тормозили ни разу. Но сзади никого не было. Приказ относился к нему и только к нему. Происходящее огорчило Машкина. Он уже давным-давно привык вести машину как поезд, по расписанию и не любил непредвиденных задержек. К тому же, будучи профессионалом, он прекрасно знал, к чему может придраться дорожная милиция. Сейчас его машина была в полном порядке. Может, его надо отбуксировать? Или хочет закурить? Думая так, Машкин остановил «Вольво» в десяти метрах от гаишника. Офицер неторопливо направился к машине. Машкин открыл дверцу, но вниз не спрыгнул. Зачем мельтешиться? Закурить можно дать и из кабины, а другого повода для остановки Евгений придумать не мог.