Андрей Воробьев - Дело об избиении младенцев

Александрычу пришлось остаться в квартире, а Нертов и Арчи рванулись на улицу. Они проскочили через уже достаточно изученный чердак и вышли во двор соседнего дома. Затем, отойдя подальше по улице, пересекли ее и, двигаясь чуть ли не вплотную к стенам зданий на противоположной стороне, наконец достигли дома, откуда велось наблюдение.

— Коля, ты знаешь, что времени для вызова людей у нас нет, — Нертов пристально посмотрел на друга, — поэтому тебе придется остаться внизу — мы не знаем, откуда вылезет наблюдатель.

Арчи попытался возразить, ссылаясь на то, что его друг еще не успел окрепнуть после ранения, но Алексей прервал его, заявив, что, во-первых, он достаточно здоров, во-вторых, лучше сможет сработать при захвате на чердаке.

— Да, и не забывай, что у меня есть нормальный «ствол», я ведь как-никак охранник, а не сыщик. И, видит бог, если мы опоздали, то на улице ты сработаешь лучше меня — в «наружке» я не силен.

Николай вынужден был согласиться а Нертов, нырнув в ближайшую парадную, осторожно начал подниматься по лестнице наверх.

Дверь, ведущая на чердак, оказалась незапертой и даже наполовину приоткрытой. «Хорошо, скрипеть не будет», — подумал Алексей. Потом он прикинул, что эта дверь должна находиться достаточно далеко от окошка, в котором Александрыч заметил отблеск света, а поэтому, чуть послушав тишину, тихонько протиснулся внутрь чердака. На счастье, на полу вместо шлака, который обязательно бы громко хрустел под ногами, были набросаны деревянные мостки. Нертов, присев, внимательно осмотрелся и еще раз прислушался, но все казалось спокойным. Тогда он достал «ПМ» и тихо начал двигаться вглубь помещения…

Вылезая из машины у Летнего сада, Нина уже была полностью готова к разговору с Ивченко. Не ожидая, пока он соизволит начать, Нина слегка сварливо выговорила спутнику, что в служебных кабинетах серьезные проблемы она не обсуждает, так, во всяком случае, всегда учил ее отчим.

— Я слишком хорошо помню, как достаточно недавно группа акционеров, решившая убить меня, легко записывала все разговоры в здании «Транскросса». И, кстати, сами же за это поплатились, так как РУБОП, оказывается, делал то же самое. Если б мой бывший жених столь скоропостижно не умер в тюрьме… Нет, не стоит выражать соболезнования, я же сказала: «бывший»… Так вот, если бы он не умер, то сел бы достаточно надолго, потому что именно в моем нынешнем кабинете слишком откровенно рассказывал обо всех своих гнусностях.

Ивченко, решил, что женщина готова будет положительно решить вопрос со счетами и ободренный таким началом разговора, попытался рассказать ей в общих чертах план операции, но Нина перебила его.

— Что же касается счетов, к сожалению, тут какая-то ошибка. Нет, про деньги я слышала. Но, честно говоря, только от бандитов, которые похитили меня во Франции. Я им наврала с три короба, будто ключик к этим счетам у меня дома и благодаря этому меня сразу не убили. Но дело в том, что папа никогда и не заикался о неких деньгах. Знаете, мне очень жаль и я, действительно, хотела бы помочь в реализации папиного проекта, но только не этими мифическими деньгами. На всякий случай после возвращения из Франции я пересматривала все папины бумаги и не нашла в них никакого упоминания о зарубежных счетах.

Ивченко казался крайне расстроенным и Нина, взяв его под руку, попросила его, не может ли он хотя бы подсказать, если злополучные деньги существуют, где их следует искать.

— Может вам, как другу отчим называл хотя бы название банка? Я ведь прямая наследница и, думаю, могла бы написать туда письмо.

Семен Львович, как бы не выглядел внешне спокойным, на самом деле едва сдерживал эмоции. Он верил и одновременно не верил, что его собеседница ничего не знает о миллионах баксов, припрятанных Даутовым. «Если знает, — думал бизнесмен, — она слишком хитрая стерва и с ней следует разбираться иначе, а если нет — то она непробивная дура. Другая бы не только папочкины бумаги перетряхнула, а занималась только розыском заветных счетов — слишком большой куш». Но как бы то ни было, Ивченко пришлось временно смириться и он, сменив тему, заговорил о других делах, рассказав, что по некоторым сведениям, борьба за фирму Нины еще только должна разгореться и есть некие темные силы, которые ни перед чем не остановятся, чтобы заполучить ее пакет акций.

— Я понимаю, — голос Семена Львовича начал напоминать бархатистое мурлыканье, — вы хотите продолжить дело, начатое отчимом. Но это слишком рискованная затея. Я в память дружбы с Анатолием Семеновичем мог бы помочь найти вам достойных покупателей на акции, в крайнем случае, даже сам бы приобрел их часть, так как сижу в Москве и не очень-то опасаюсь нынешних питерских проблем. Но, подчеркиваю, по моим сведениям, скоро могут начаться массированные атаки на «Транскросс». Я не знаю имен, да и, видимо, побоюсь назвать их, даже если бы узнал. В большом бизнесе свои правила. Поэтому я и знаю от друзей основную идею — захват «Транскросса». Пока я еще помочь могу. Но только пока, потому что завтра меня и близко не подпустят к вам…