Андрей Воробьев - Дело об избиении младенцев

— Ты потом мне объяснишь, почему так поступила, — прервал он Нину, начавшую было извиняться и лепетать что-то невразумительное об их разрыве, — а сейчас запомни: я буду заниматься обеспечением вашей безопасности. Моего сына и твоей. Если сумеешь найти охранника лучше — скажешь. А пока будешь делать, что я велю.

Она молча кивнула, стараясь сдержать непроизвольную дрожь губ, а на глаза сами собой наворачивались слезы.

— Ну, успокойся же, — голос Алексея смягчился, — слышишь?.. Все будет хорошо. Правда…

Он, легонько притянул притихшую женщину к себе и, гладя ее по рассыпавшимся волосам, шептал: «Все будет хорошо, девочка, поверь… Все хорошо…«. Нина, спрятав лицо на сильной груди Алексея, молча обнимала его, слушая, как под теплым свитером сильно бьется сердце. Также оно билось и во Франции после их первой близости. Тогда Нина поклялась себе, что никуда не отпустит Нертова. Только все случилось иначе и если бы не сегодняшнее происшествие, кто знает, на сколько бы времени разошлись их пути-дороженьки?

— Вот, наконец, он рядом. Мой. Любимый. Единственный. Какая же я была дурища, послушав чужие россказни, какая дурища!.. — Нина глубоко вздохнула, все глубже зарываясь лицом в теплый свитер и крепче обнимая Нертова…

В тот злосчастный день перед рождественскими праздниками прошлой зимы Нина как обычно поехала к Алексею в больницу, чтобы передать фрукты, а заодно, по рекомендации предусмотрительного сыщика Коли Иванова, старого товарища Нертова, помогшего ему изобличить охотившихся на падчерицу Даутова бандитов, «подкормить» и обслуживающий раненого медперсонал. «Позиция всяких нянечек, — уверял Коля-Арчи, — проста: «Больных много, а я одна и за свою зарплату никому ничего не обязана». Поэтому их надо регулярно подкармливать, даже если больница и называется Академией».

В правоте Арчи Нина убедилась очень быстро, и теперь ее безропотно пропускали в отделение в любое, даже неурочное время, когда родственники других больных и не мечтали увидеть своих близких. Ей даже разрешалось иногда ненадолго заглядывать в святая-святых — палату интенсивной терапии, а проще — в реанимацию, где лежал под капельницей Алексей. В глубине души Нина понимала, что сейчас фрукты ему ни к чему, но все равно регулярно передавала и их, и всякие сладости, говоря дежурным медсестрам, чтобы раздавали еду другим больным, если Нертову есть нельзя.

И в тот день, передав фрукты для раненого, Нина вышла из отделения в гардероб, где столкнулась с респектабельным мужчиной.

— Здравствуйте. Если не ошибаюсь, вы — Нина Климова? А я — Юрий Алексеевич Нертов, отец Леши. Нам надо поговорить. — И мужчина, не дожидаясь ответа, направился к выходу.

Нина последовала за ним. Она уже не раз представляла себе первую встречу с родителями Алексея, волновалась, думая, как следует одеться, как вести себя, чтобы понравиться им. Свекра и свекровь не выбирают, но от их мнения, поступков нередко зависит семейное благополучие молодых, и Нине очень хотелось понравиться Юрию Алексеевичу. Но она никогда не думала, что встреча будет именно такой.

— Я предлагаю сейчас поехать пообедать в какой-нибудь ресторан. Там и поговорим, — Нертов-старший вопросительно посмотрел на невесту сына, — а машина ваша, думаю, может спокойно ехать за нами или, если хотите, отпустите ее.

Отпускать шофера Нина не стала. Тогда, вежливо усадив женщину на заднее сидение тридцать первой «Волги», Юрий Алексеевич скомандовал своему водителю: «В Бубновый туз» и они понеслись в сторону Петроградской стороны. Этот ресторан Нина знала и впечатления от последнего посещения остались неприятные. Сюда несколько месяцев назад она приезжала с Алексеем, думая, какую злую шутку сыграли Нертов и ее отчим, инсценировав тяжелое ранение последнего. «Знать бы тогда, что это не была шутка близких людей», — запоздало упрекала себя Нина… Но, не желая с первых слов перечить будущему свекру, каковым она небезосновательно считала Юрия Алексеевича, Нина не отказалась от поездки в «Бубновый туз».

Разговор, который завел за обедом Нертов-старший, сначала показался Нине непонятным, потом она хотела встать и, наговорив собеседнику грубостей, немедленно уйти, но именно в этот момент Юрий Алексеевич, словно угадав ее мысли, положил свою тяжелую ладонь на Нинину руку и, внимательно посмотрев на нее, вдруг спросил:

— Ведь у вас скоро будет малыш, а его отец — Алексй?

— Да, — нахмурившись, ответила Нина, — но при чем здесь мой ребенок?