Андрей Воробьев - Дело об избиении младенцев

Они прошли через два небольших зала и оказались в самом маленьком зальчике с двумя столами. Накрыт был только один и Царев не удивился, когда его спутник сел за него.

Перед Царевым лежало раскрытое меню и он удивленно вглядывался в перечень блюд. Так человек, проживший три года на полярной станции, смотрит на зеленую траву.

— Я предлагаю начать с чего-нибудь легкого. Пате де маршан. Вы согласны?

Сергей Борисович кивнул. Через минуту официант уже поставил на стол две тарелки и бутылку белого муската, заложенного в погреба Массандры во времена последнего генсека.

Царев знал, что после долго воздержания нельзя накидываться на вино. Поэтому он накинулся на паштет. Что же касается его собеседника, то тот не притронулся к холодному, а, отхлебывая глоток за глотком, вглядывался в гравюру на противоположной стене, деликатно делая вид, будто не замечает как его сотрапезник расправляется с паштетом.

— Из горячего рекомендую Эскалоп о трюф. Не возражаете?

Сергей Борисович опять кивнул. Официант пошел на кухню. Игорь Борисович взглянул на Царева и налил ему в бокал вина до половины.

— Итак, с освобождением. Как вы относитесь к такому тосту?

— Приветствую. — Сергей Борисович допил вино, поставил бокал. — Игорь Борисович, не могли бы вы рассказать: как вам удалось добиться такого результата? «И зачем?» — промелькнуло у него в голове.

— От нас зависело не так уж много. — небрежно сказал Игорь Борисович. — В Петербурге сменилась исполнительная власть и начальник ГУВД, в Москве прокуратуру покинули некоторые лица. В городской прессе появились статьи о милицейском произволе, в одной из них фигурировало ваше дело. Ну, конечно, без нас тоже не обошлось. Механику проведенной операции пересказывать не имеет смысла, это отнимет много времени. Предупреждаю заранее, я не хотел бы также тратить время, объясняя, чьи интересы представляю в Петербурге. Впрочем, чтобы немного утолить ваше любопытство, сообщу: речь идет об одной столичной финансовой группе, сделавшей уже немало полезного для города на Неве. Для того чтобы нам было легче понимать друг друга, вы должны рассказать мне о том, из-за чего вы оказались в «Крестах»? Эскалоп принесут минут через пятнадцать-двадцать, за это время вы управитесь.

Сергей Борисович начал рассказ. Но собеседник прервал его уже через пять минут.

— Извините, Сергей Борисович, у меня возникло ощущение, что в вашем подсознании закрепилась именно та версия, которую озвучивал уважаемый Семен Альбертович Тикстер — ваш адвокат. «Один из немногих честных бизнесменов… Маньяк милиционер избивал его в собственном доме, пока мой клиент не ударил его ножом в порядке обороны… Попытка высших чинов повесить на него множество нераскрытых дел…«. Отчасти, это правда: кретина-мента вы пырнули, действительно, в порядке обороны. Но нескольких граждан заказали по другим причинам. Горячее еще не принесли. Я предлагаю вам рассказать всю правду. Но имейте в виду, если вы ошибетесь еще раз, нам придется прекратить сотрудничество.

— Мне будет очень печально… — Согласился Царев, но Игорь Борисович его перебил.

— Вы не представляете, насколько это будет для вас печально. Во-первых, в этот вечер вы напьетесь.

— Я не…

— Напьетесь. — Повторил Игорь Борисович и пристально посмотрел в глаза Царева. Он сделал это первый раз за время всего разговора и Сергей Борисович ощутил себя неуютно. — Вы напьетесь, а утром вас подберут пьяным возле Ивангородского КПП с настолько липово сработанным загранпаспортом, что это рассмешит даже областных ментов. Попытка сбежать за границу гражданина, давшего подписку о невыезде… Я боюсь, что уже вечером вы будете в уютных «Крестах».

Официант, наконец, принес эскалоп о трюф. Когда он нагнулся, ставя блюдо на стол, Царев взглянул на его часы. Было полшестого. В это время Паркет начинал заваривать карамельную бражку. Сергей Борисович делал все, лишь бы не показать собеседнику, как он напуган. Но это не удалось.

— Я… я не против сотрудничать, — пролепетал он. — У меня есть всего лишь несколько дополнений к уже сказанному.

Дополнения заняли почти час. Игорь Борисович успел за это время наполовину съесть свой эскалоп. По-прежнему голодный Сергей Борисович почти не притронулся к еде, ибо был занят исповедью.

Наконец, собеседник Царева сказал:

— Это уже лучше. Если, по-вашему, я был резок — прошу извинить. Мне требовалось одно: чтобы вы вспомнили все и при этом как можно точнее осознали ваше нынешнее положение. Тогда вы отдавали приказы. Теперь вы можете быть только исполнителем.