Андрей Воробьев - Дело об избиении младенцев

— Скорее второе. — Игорь Борисович снова поморщился.

— И кого же, если не секрет?

— Фирму «Транскросс». Сегодня четверг. Начиная с понедельника во всех главных городских изданиях должны появиться статьи, посвященные этой фирме. Небольшой экскурс в историю приватизации, рассказ о том, как «Транскросс» обходит налоги, ряд любопытных эпизодов, имевших место в прошлом году, когда нынешнее руководство фирмы рвалось к власти. Одна из статей расскажет, как богатое предприятие держит в черном теле сотрудников, не выплачивая им месяцами положенную зарплату. Другая должна поведать читателям о том, как «Транскросс» обосновался в здании бывшей церкви и недавно совершил акт вандализма в отношении памятника культуры середины 19 века, испортив фрески. Причем тон каждой из публикаций должен быть таким, будто речь идет о маньяке-педофиле, не оставляющем жертвы в живых. Кстати, думаю, вам облегчит работу то, что пару лет назад вокруг «Транскросса» уже разгорался скандал. Правда, его удалось замять, надавив на пару главных редакторов. Но даже ранее опубликованные факты весьма любопытны. Вам понятна задача?

Щучкин задумался. Ничего нового в таком заказе не было. За последние три года он отслужил несколько подобных комплексных «заупокойных молебнов». Настораживало одно. Обычно к услугам Андриана прибегали, когда хотели нанести удар шатающемуся (лицу, или организации — все равно). Или, в крайнем случае, находящемуся в устойчивом положении. Но дела «Транскросса» — (фирма такого масштаба не могла остаться вне внимания Щучкина) явно шли в гору. Стоит ли становиться на пути у такой мощной организации? Может она сама захочет провести кампанию против конкурентов и заплатит больше? К тому же Андриан не был полностью осведомлен об отношениях «Транскросса» с губернатором. Если они теплые, лезть в это дело не надо. У Щучкина свои планы насчет Смольного, которому время от времени нужна небольшая реклама. Недопустимо из-за разового дохода портить отношения с властью. «Нет, никаких согласий, только узнать, сколько мне предложат».

— Игорь Борисович, ваше предложение меня очень заинтересовало. Но я сейчас настолько занят другими проектами, что в течение двух ближайших недель ничем новым себя загрузить не смогу. К тому же есть еще один нюанс. Надеюсь, вы понимаете меня?

— Условия? На этот раз о них нам придется говорить только после вашего согласия. Причем не принципиального, а просто согласия. Вы скажите «да» и это будет последнее слово.

— До согласия еще далеко. У меня действительно сейчас много дел.

— К примеру, кампания по поднятию рейтинга очередного кандидата в губернаторы? Только не надо так ожесточенно мотать головой. Я не собираюсь спорить с вами на тему: заняты вы этим сейчас или нет. Я просто хотел бы объяснить вам, что в ближайшее время она не осложнит вашу жизнь.

Щучкин все-таки пытался протестовать, но замолчал, когда собеседник вынул из дипломата диктофон и включил запись. В тот вечер, когда она была сделана, фуршет оказался более обильный, чем сегодня, но свой запинающийся голос Андриан узнал сразу.

«А знаешь, почему я считаю ВВП идиотом? Он еще вициком был… Я пришел к нему с целым пакетом, с целой программой, как можно за неделю опустить кандидата в губернаторы ниже стульчака унитаза. И что я услышал? Какой-то ублюдок, шатавшийся с мэром пять лет назад… — ик, ик, ик — по депутатским командировкам, стал его имиджмейкером. Придумал лозунг — ик, ик, — »гера в губернагеры». Так ему и надо. Нет, если выйдет дело с референдумом и недоверием, фиг с два он от меня получит пакет про Яшку. Я найду, кому продать».

— Остановимся, — сказал Игорь Борисович, — свои имиджмейкерские таланты вы, конечно, переоцениваете. С вашим пакетом предложений, без вашего пакета — судьба Собчака не изменилась бы. Дело в другом. Когда ваш кандидат в яковлевы узнает, какой вы его горячий сторонник, из предвыборной кубышки вы не получите ни рубля.

— Откуда запись? — Выдавил из себя Щучкин.

— У вас много друзей-журналистов и у каждого — диктофон. Некоторые из них вас не любят. Фиксируется все, но не все востребуется. Эта запись востребовалась.

— Это шантаж. Причем грязный шантаж.

— Андриан Изяславович, — всплеснул руками Игорь Борисович, — вот сейчас вы поступили очень некорректно. И неосмотрительно. Вы заставляете меня продемонстрировать вам разницу между просто шантажом и грязным шантажом.

На этот раз запись была сделана гораздо хуже. Однако, и в этом случае, определить голос Щучкина труда не составляло.