Андрей Воробьев - Дело об избиении младенцев

Однако долго размышлять об отношениях Юли с большими суммами Бананову не пришлось. Он уже вышел наверх и приближался к главной башне Невского проспекта.

Юлию Бананов узнал сразу. Девушка, стоявшая рядом с ней, показалась ему знакомой. Но кто же она?

— Здравствуй, Бананов. — Сказала Юля.

Бананов растерянно сказал ответное «здравствуйте». Сперва он хотел возмутиться такой фамильярностью: его, человека, который брал интервью у губернатора и двух федеральных министров, какая-то девчонка называет на «ты»! Однако надо понять, что за птица рядом с ней. И какое отношение к ней имеет сурового вида парень в сером пальто, стоящий рядом.

— Это Нина Анатольевна Климова, генеральный директор фирмы «Транскросс». - продолжила Юля.

Бананову стало неуютно. Обе щеки, заранее не зная на какую из них ляжет пощечина, нагрелись мгновенно, будто он вошел в сауну прямо с морозной улицы. Такого сюрприза Бананов не ожидал.

— Нина Анатольевна, я понимаю… Вас не могли не возмутить некоторые моменты в моих статьях… Однако, я всякий раз звонил в вашу фирму и ваш пресс-секретарь не мог уточнить необходимую информацию. И вообще…

— У нас мало времени, Бананов. — перебила Юля. — Вас видимо интересует смысл послания, которое привело вас сюда. Нина Анатольевна произвела простейшие расчеты. Верхней границей был ущерб нанесенной «Транскроссу» вашими статьями, а нижней — предполагаемое ваше личное благосостояние. Золотая середина и составила данную сумму.

— Но Юля… — Заикнулся было Бананов. Это ему не удалось.

— Я знаю, что ты гнал «липу» на заказ. Документов, подтверждающих написанное в этих статьях, не существует в природе. А вот прямые убытки и неполученная прибыль у «Транскросса» из-за тебя — дело реальное. Указанная сумма станет составной частью судебного иска. Тот, кто считал, что «Транскросс» сменит хозяев, а те, кого оболгали вы, сойдут со сцены — просчитался. Правда, номинально суд проиграет редакция газеты, но, зная нравы «Дельца», можно предсказать: выплата ляжет непосредственно на тебя. Иск будет подан завтра. Однако у вас еще есть возможность сделать так, чтобы упоминание о деньгах исчезло и от вас потребуют лишь извиниться.

Бананов, внимательно слушая собеседницу, смотрел и на нее, и на ее подругу, а также на молчаливого спутника, безусловно, телохранителя. «Интересно, если они захотят разобраться со мной без всякого суда, кто меня защитит? Возьмут, скрутят, увезут куда-нибудь, будут гладить утюгом, пока не отдам деньги. Я разве мало сам писал о таких вещах»?

Горячим утюгом, похоже, не пахло, но Бананов решил предостеречься:

— Конечно, я готов опубликовать…

— Нет, — возразила Юля с такой брезгливостью, будто бомж протянул ей кусок засохшего жареного пирожка, — никаких публикаций не требуется. Вы должны завтра утром, обязательно до суда, предоставить мне отчет в письменном виде о том, как Щучкин (не мотайте головой) давал вам задания. Кроме того, вы передадите мне в руки «рыбу» с рукописными пометками Щучкина. Если такая информация нас удовлетворит, вы можете быть уверены — деньги на вас не повиснут.

— Вообще-то… я так не могу, но я подумаю.

— Обязательно подумайте. — Юля, не прощаясь, повернулась к машине, стоявшей у тротуара. Нина, не проронившая во время разговора ни слова, обратилась к Щучкину.

— Вы читали Ницше? Я так и думала. Но вам должен быть знаком хотя бы один его афоризм: «Падающего — толкни». Вы сделали только одну ошибку: спутали шатающегося с падающим. Но со вчерашнего вечера наша фирма опять твердо стоит на ногах.

С этими словами Нина повернулась и догнала Юлю. Бананов стоял на том же месте. Щеки у него продолжали гореть, а кишки ссорились друг с другом.

За последние четыре года Пещера стал самонадеян, иногда до такой степени, что считал уже лежащим в своем кармане любой предмет, который бы пожелал. Сегодняшнее утро исцелило его от этой болезни. Хитрость и осмотрительность помогли ему когда-то подняться над десятками погодков-пацанов, ушедшими в такой же бизнес, да там и сложивших свои дурные головы. Эти качества вернулись к нему опять. Поэтому Пещера прибыл к «Копенгагену» за двадцать минут до назначенного срока. Он припарковался недалеко, однако так, чтобы быть уверенным — никто его не заметил. После этого, Пещера натянув черную вязаную шапчонку почти до глаз, неторопливо направился к кафе, обходя его кругом. Однако из пуговиц на пальто была расстегнута, чтобы в любой момент выхватить пистолет из кобуры. Пещера давно не носил с собой никакого оружия — хватало охраны. Теперь он сознательно пренебрег этим правилом. Конечно, со стволом в любой момент можно угодить в ментовские лапы. Однако, после происшествия в лесу, Пещера понял: обыкновенные менты не самое страшное. Кстати, сесть сейчас за ношение-без-разрешения было бы неплохо. Пацаны-то в лесу полегли и заложить его за крупные дела некому. Кроме Игоря Борисовича.