Андрей Воробьев - Дело диких апостолов

Но, простите, господа-товарищи, что же вы молчали раньше, руководя горкомами, да обкомами? Или вы были абсолютными дебилами, до седых волос и лысин не понимавших опасности «коммунистической заразы», как ласково нынче величаете своих бывших сподвижников? Но, скорее, вы всю жизнь были простыми подлецами, все понимая и, подобно крысам, убежав с тонущего корабля. Дослужившийся до ЦК КПСС Борис Николаевич, разогнавший обидевшую его партию; раскаявшийся Марк Захаров, принародно сжегший собственный партбилет; «прозревший» театральный партайгеноссе и участник партсъездов Кирилл Лавров, немедленно одобривший в 1993 году расстрел из танков российского парламента; яростный Анатолий Собчак, пробывший в КПСС чуть больше времени, чем потребовалось, чтобы занять должность заведующего новой кафедрой и проклявший свою партию перед вступлением в «демократическую» должность… Сколько же их еще, таких честных и принципиальных?..

А вот еще пример. Один из главных лозунгов советских времен звучал так: «Граница на замке!». И это были не пустые слова. Пограничник считался героем, стоящим на страже рубежей Родины. Целые районы считались запретными зонами и местные жители всегда были готовы сообщить на заставу о появление незнакомого человека. Сама мысль о том, что можно просто так перейти границу, как улицу на зеленый свет, казалась кощунственной.

Теперь же то и дело мы видим воплощение анекдота о том, как приватизировали метр государственной границы. И речь не только о призрачной границе со странами СНГ. Не так давно, неподалеку от нашего города происходили совершенно удивительные события»…

К этому времени впереди образовался просвет и Нертов, ловко перехватив руль, двинул машину вперед. Минуту спустя последовала новая остановка, более короткая и Алексей успел пробежать глазами статью до того, как получил шанс выбраться из пробки. Автор, по мнению Нертова, так и не смог совершить полноценного журналистского расследования. Он всего лишь разыскал где-то одного из спившихся портовых крановщиков, который поведал про то, как с середины 1992 года через маленький порт на берегу Финского залива периодически уходили грузы, причем без всякой таможни и пограничного контроля. В основном, конечно, это были металлы, но иногда попадались и контейнеры, явно, с другим грузом. Однажды в порту произошла мощная разборка, напоминавшая небольшую войну. После этого в порт понаехало множество разных чиновников и военных, и порт закрыли вообще, благо совхоз, которому он принадлежал, давно уже не ловил никакой рыбы.

«Интересно, что скажет «погорелец» по этому поводу?» — подумал Алексей.

В больницу и на отделение Юриста пустили без проблем. Павел Викторович, настоящий чеховский доктор с острой бородкой, принял его как дорого гостя и почти насильно напоил чаем. Его очень огорчило, что посетитель так торопится и явно не желает говорить о больничных проблемах.

— Ну ладно, если вам так не терпится, надевайте халат и идите к своему Гантелю.

— К кому? — удивился Нертов.

— Гантелю. Он так себя и называет. Когда медсестра стала имя записывать, он ей сказал: «Гантель». Потом, правда, назвал человеческое имя, но все равно, теперь его все только Гантелем и называют…

Гантель, как жертва непонятного преступления, лежал в отдельном боксе. Перед дверью стоял стул для охранника, впрочем, самого стража порядка не наблюдалось.

Голова и кисти пациента были в бинтах. Гантель, как и большинство пострадавших от воздействия высоких температур, пребывал в сознании и смотрел на дверь. Алексей заметил, что тело обитателя больницы пострадало значительно меньше. Во всяком случае из-под простыни высовывались вполне волосатые ноги, да и в специальной камеры, в которую помещают «тяжелых» обожженных не наблюдалось. Судя по всему, пациент больше страдал от скуки, чем от боли и ждал любого собеседника.

— Привет, ты откуда? — спросил он у Нертова.

— Я из конторы, которая хочет узнать, кто убил твоего шефа и его любовницу. Давай сразу договоримся: мы беседуем без диктофона и ручки, а ты больше не задаешь мне ни одного вопроса. Спрашиваю только я.

— Идет, — вздохнул Гантель. — Я не знаю, что со мной дальше будет. Мне одно понятно, сам я до того отморозка, из-за которого валяюсь здесь, не доберусь. Поэтому, слушай.

Нертов слушал внимательно, впрочем, не только потому, что было интересно, но и из сочувствия травмированному Гантелю. Благодаря недавнему разговору с Леной и прочитанной статье, он многое знал и так.