Татьяна Моспан: Сезон для самоубийства

— Справку, дорогуша, я выдам вам к обеду, — толстячок обращался к одной только Нине Федоровне, словно Дмитрия здесь и вовсе не было.

— А мне сказали — сразу с утра… — женщина беспомощно сжимала в руках сумочку. — А что такое? — встрепенулась она. — Ведь вскрытие ему делать не надо, вчера и врач «Скорой помощи» так сказала.

— Ну, врач «Скорой» — это одно, а мы другое… — неопределенно пробубнил мужчина, не сводя немигающего взгляда с Нины Федоровны.

— Как же так, ведь похороны завтра… — растерянно проговорила она.

— Завтра? — маленькие глазки моргнули, он хотел еще что-то сказать, но вовремя спохватился. — В общем так, за справкой часикам к двенадцати подходите, — резиновым голосом протянул он.

А вечером того же дня Нину Федоровну вызвали в прокуратуру. Так она оказалась в кабинете с золотистыми шторками.

— Нина Федоровна, — Ковалюк старался говорить мягко, не повышая голоса, — ваш бывший муж, Потапенко Иван Семенович, умер в результате внутримышечной инъекции наркотика — промедола. Вот заключение, можете ознакомиться, — следователь протянул бумагу через стол и внимательно посмотрел на сидевшую напротив женщину, пытаясь определить, поняла она его или нет.

А она широко раскрытыми глазами смотрела на следователя, окончательно одуревшая и измученная от сегодняшних хлопот. То, что она сейчас услышала, ошеломило ее.

— Послушайте, но ведь ему же нельзя промедол. Ему кололи кордиамин, — машинально повторила Нина Федоровна и тихо ахнула: — Глупость какая, да для него любой наркотик, как… — Она испуганно замолчала. Опять вспомнился кругленький мужичонка из морга, и особенно его сверлящий взгляд. «Так вот оно что, и справку не сразу дали, и в прокуратуру…» — запоздало поняла она и даже подалась вперед от этих мыслей.

Ага, наконец-то до нее дошло! Ковалюк выжидательно молчал.

— Может, здесь какая-то ошибка? Случайно… или не та ампула? — она молящими глазами смотрела на следователя. — Да нет, не может быть… — оборвала себя на полуслове, а в следующую секунду буквально задохнулась: — Он что, специально?

— А вы сами можете делать уколы? — не давая ей опомниться, быстро спросил Ковалюк.

— Да, внутримышечные, — медленно выговорила она, пытаясь понять, куда он клонит. — Однажды, это было два года назад, Иван тоже отказался лечь в госпиталь, и я колола ему сама, шприц у Ивана свой есть. А внутривенное вливание положено делать врачу или, в крайнем случае, медсестре, — зачем-то пояснила Нина Федоровна и прикусила губу: и что она перед ним распинается, наверняка уже все выяснил.

Следователь помедлил, а потом, махнув рукой на всякие подходы, в упор спросил:

— У вас в доме был промедол?

— Вы что же, вы подозреваете меня? — голос женщины задрожал.

— Нина Федоровна, я никого не подозреваю, я выясняю обстоятельства смерти вашего бывшего мужа. Так вы уверены, что в доме промедола не было?

— Да откуда? — она сморщилась. — У меня лично — нет.

— Кордиамин? — она запнулась, услышав следующий вопрос следователя. — Вера доставала, сейчас же, сами знаете, как с лекарствами тяжело. Вера в Москве купила и переслала со знакомым проводником поезда. Мы так часто делаем: посылки, фрукты…

— А ваш второй муж, Алексей Яковлевич, какими лекарствами пользовался?

— Алексей? Да он вообще никакого лечения не признает. Я даже не думаю, чтобы он знал, что промедол — это наркотик, для него — что капли от насморка, что сердечные.

— А, кстати, в каких отношениях Алексей Яковлевич был с вашим первым мужем?

Нина Федоровна устало опустила плечи.

— Конечно, кстати, — пробормотала она скорее для себя, чем для следователя, и усмехнулась. — Я уже ждала этого вопроса, как только вы сказали, что… — Она судорожно сглотнула. — Они были в нормальных отношениях. Это я была как ненормальная: то с одним поцапаюсь, то с другим. Алексей с женой развелся, жил в общежитии, он ушел в чем был, все оставил своей дочке. Я собиралась снимать с ним квартиру, но Иван не захотел. Он сам, понимаете, сам разрешил прописать Алексея здесь, в доме, раз уж так получилось. Так что никакой выгоды ему от смерти моего бывшего мужа не было. — Последние слова дались ей с трудом. — И так разговоров не оберешься, по всему городу сплетни ходили, а тут еще и это…

Нина Федоровна крепилась из последних сил, чтобы не заплакать. Она судорожно всхлипнула и стерла ладонью слезы. «Где взять силы, где?» — твердила она про себя. Ее хватало сейчас только на то, чтобы по-человечески похоронить Ивана, но чтобы такое…