Ирина Мельникова - Ярость валькирии

Правда, с полгода назад ситуация неожиданно изменилась в лучшую сторону. В область пришел новый начальник здравоохранения, который поменял приоритеты. На борьбу с заразой выделили кучу бюджетных денег, в тубдиспансер закупили оборудование и наконец-то закончили совсем захиревший ремонт.

Вот только новых данных по ситуации с туберкулезом у Веры не имелось. В пресс-службе областной медицины сообщили, что о победах трубить еще рано, недостатки они усиленно искореняют, а по результатам года проведут в скором времени пресс-конференцию, на которую Веру непременно пригласят. Начальник управления общаться по телефону наотрез отказался, а на личную встречу у него просто не было времени. Просить же униженно главврача тубдиспансера об интервью и затем ехать на встречу с ним к черту на кулички, по морозу и ледяной пурге, страх как не хотелось. Да и времени ушло бы немало, а статью требовалось сдать к завтрашнему дню.

Муж отсутствовал дома вторую неделю. Этим событием мало кто интересовался, но Вера при случае сообщала знакомым — супруг в творческом поиске, пишет новую картину.

Она жила с Владимиром Кречинским тринадцатый год. И поначалу все было как в итальянских комедиях: страстно, смешно, с милой и неопасной поножовщиной — как она называла семейные скандалы. В конце концов, он тоже был творческим человеком, а у богемы не бывает жизни без игры страстей, придуманных или настоящих. Правда, в качестве примы всегда выступала Вера. Володины страсти были довольно ленивыми и прохладными, отчего ей приходилось стараться за двоих. Иной раз Вера томным шепотом делилась с коллегами, какой у нее пылкий муж, закатывала глаза и напоказ ревновала его даже к фонарному столбу. Эти постановки ее невероятно забавляли и раскрашивали жизнь в яркие цвета, особенно в периоды, когда картины супруга не продавались и он впадал в депрессию. Тогда Кречинский неделями не работал, пил горькую, смотрел мутным взглядом в стену и беззвучно шевелил губами.

Коллеги весело подмигивали, советовали ей держать мужа покрепче, мол, смотри, уведут твое золото, а за спиной язвили: «Опять в запое!» Вера свирепела и бросалась в бой.

Правда, в последнее время Владимир как-то вдруг встрепенулся, ожил и по телефону таинственно сообщил, что задумал серию шедевральных полотен, но приезжать в мастерскую — однокомнатную квартирку с эркером на девятом этаже, без ремонта и с дряхлой мебелью, запретил, чтобы не спугнуть музу. Но Вера и не собиралась тащиться через весь город на общественном транспорте с пересадками. Так хотелось побыть одной хоть немного.

Она слонялась по квартире из угла в угол, попивала остывший чай и дымила прямо в потолок, и все крутила тему и так, и этак, но снятое молоко не дает сливок. Вера это прекрасно понимала и только обреченно вздыхала, как старая лошадь в сарае. Но жизнь научила ее вертеться, точно ужа на сковородке, и поэтому она не сомневалась, что найдет способ огранить и отшлифовать статью до нужного блеска. Но ценный, пока неоперившийся замысел ходил вокруг да около, постепенно сужая круги, и когда победный клич готов был взвиться к небесам, в дверном замке повернулся ключ.

— Верочка, ты дома?

Разумеется, дома! Слышно ведь, музыка играет, клавиатура издает нервный клекот под пальцами. Вера на голос не отреагировала, так как спешила загнать в материал резкие по смыслу, но сочные, рельефные фразы.

Голос матери, которая, как всегда, явилась не вовремя, звучал виновато. Знала ведь, что получит на орехи, но продолжала нарываться.

— Вера, почему молчишь?

Раздражение перелилось через край, затопило комнату. Вера все-таки потеряла мысль и рявкнула в ответ:

— Дома я, дома! Оглохла, что ли?

— А почему не отвечала?

— Потому что я работаю, мама, а ты мешаешь! Какого хрена тебя принесло? Врач что сказал? Гулять? Вот и гуляла бы подольше!

Мать, испуганная и несчастная, показалась в дверях, так и не сняв пальтишко. Под сапогами натекли грязные лужицы, но старуха, как обычно, ничего не заметила.

— Там холодно, Верочка, — пролепетала она. — Я и так два часа гуляла, чуть ноги не отморозила. Стужа на дворе! Ветер глаза выбивает!

— Знаю я, как ты гуляла! — буркнула Вера. — Поди, у соседки чаи гоняла, а тебе вредно!

Она зло долбила по клавишам, пытаясь угнаться за ускользавшей мыслью, но та, вильнув хвостом, издевательски расхохоталась и скрылась в неизвестности. Оттолкнув клавиатуру, Вера чертыхнулась и с откровенной ненавистью посмотрела на мать.