Сергей Распопов - Ещё не вечер. Рассказы. Новеллы. Повести

– Ваши гостьи наверняка Вас заждались. Ступайте же к ним, прошу Вас…

– Да-да, конечно, – писатель вышел в коридор.

Через пару минут дверь кабинета распахнулась и в нее как на крыльях влетел Киреев с тремя белокурыми симпатичными барышнями.

– Представляете, Степан Михайлович, вот эти три грации, эти три юные создания написали чудесные стихи в мою честь, хотите послушать? Да, знаете как их зовут? Вот эта с карими глазами Надежда, с голубыми Вера, а с зелеными…

– Подождите, – прервал его Воронцов, – попробую сам угадать… наверняка ее зовут Любовь?

– А вот и попались, не угадали, не угадали, – засмеялась вся четверка. – Помните, у бессмертного Пушкина в «Онегине»?

– «Итак, она звалась Татьяна…» – продолжил рассказывать развеселившийся в шумном женском обществе Киреев.

Все трое были как и ожидал Воронцов блондинками, причем, маленькая Татьяна наверняка натуральная. Она щебетала без умолку. Было видно, что она влюблена в Киреева, однако в отношениях учителя и ученицы чувствовался некоторый холодок. Была заметна определенная дистанция, шестое чуство подсказало следователю, что несмотря на все старания маленькой поэтессы ее чувство никогда не перерастет в роман, к которому так стремилась ее неразвитая душа.

Наговорившись вволю, пересказав все свежие новости и сплетни, три шумные болтушки собрались уходить.

– А это не твоя? – провожая девушек, спросил Степан Михайлович Таню, поправляющую длинные белокурые волосы перед старинным зеркалом. Он протянул ей массажную расческу, найденную в квартире Зеленова.

– Да нет, у меня своя, – брезгливо сморщилась блондинка.

«Все Вы женщины брезгливы и капризны в отношении личной гигиены, – подумал следователь, – чужой расческой чесаться не станете, не то что мужики. В Армии бывало перел утренним осмотром вся рота чешется одной гребенкой или одним бритвенным станком весь наряд скоблится перед караулом. Значит, ты не та которую я ищу.»

– До свидания, был очень рад, – бросил вслед уходящим девушкам Степан Михайлович.

Оставалось ждать еще одну блондинку…

Коллекционные часы наперебой наполнили квартиру мелодичным звоном.

– Ну вот, – весело проговорил Воронцов, – время свидания пришло. И тут же, в под тверждение его слов все присутствующие в квартире расслышали звонок в дверь. «Легка на помине…» – подумал он. Взволнованный Киреев, напуская на себя гостеприимный вид, пошел открывать.

– Здравствуйте, сердечно рад с Вами встретится, – сказал Воронцов, подавая руку Светлане, – когда оба, она в синем костюме с золотым кулоном и Киреев, вошли в кухню. – Мы только что о Вас с Сергеем вели речь и, честно говоря, его рассказ так заинтриговал меня, что я сознательно пошел на неучтивость, решил остаться чтобы с Вами познакомиться, надеюсь я не совершил грубой ошибки, – он обезоруживающе улыбнулся ей, – и Вы, Светлана, поймете и простите меня… вашего покорного слугу.

Невозможно было обидеться всерьез на него, именно в эту минуту, после этих, приятных для каждого человека слов. То положительное впечатление, которое он хотел произвести на нее еще до того момента как их познакомит Киреев, должно было принести свои плоды, кажется, он был всегда неплохим психологом и тот положительный импульс, исходящий сейчас от него, дал свой результат.

Светлана недоуменно посмотрела на Сергея, молча спрашивая его, кто этот импозантный чудак, так галантно встретивший ее.

– Это Светик, досточтимый Андрюша Попов, – соврал Киреев, указывая на Воронцова, – мой однокурсник по журфаку, о котором я тебе много рассказывал… Его интересные статьи о лисьей охоте неоднократно печатались в различных журналах, в том числе и в «Огоньке», да ты и сама их читала.

– А-а… – протянула Светлана, – вспоминая и одновременно подавая руку Воронцову.

Степан Михайлович, начавший свою профессиональную юридическую деятельность с расследования половых преступлений и приучивший себя сохранять хладнокровие в любой ситуации, сейчас ощущая на себе то огромное плотское тепло, исходившее от этой весьма очаровательной представительницы прекрасного пола, как ни странно, почувствовал сильную истому, разливающуюся по всему телу. Хотя надо сказать, полуночной, напряженный образ жизни следователя заметно для его сорокалетнего возраста сказывался на его интимных отношениях с законной супругой. «Вот это женщина! – подумал следователь. – Нимфа, как еще сказать.»