Анатолий Степанов - Веревка из песка

…Темные и большие дома с редкими освещенными окнами, в которые так интересно заглядывать и рассматривать люстры. Люстры были разные, чаще всего нынешние имитации под старину, но попадались и истинно старинные – в дореволюционных доходных домах.

Запрокидывал голову, чтобы полюбоваться истинно старинными, и теплые дождевые капли осторожно падали на его лицо.

Миновав огромный новостроенный комплекс «офисы-кондоминиум», Дима вырулил к пятачку меж продырявленным в земле входом в метро и церковью. Здесь, у реечно-пластиковых палаток и магазинчиков, еще колбасился редкий народец. Какая-никакая, а компания. Он опростал – за компанию – вторую жестянку и спустился в метро. В метро было еще совсем не поздно.

Прошагав светлый зал, Дима эскалатором вознесся и вышел на волю – под непрекращающийся веселый дождь. Магазин был в полусотне метров, за углом.

– К нам приехал, к нам приехал Дмитрий Дмитрич дорогой! – фальшиво, но громко спела продавщица и изобразила плечами цыганскую дрожь.

А продавец метнул от прилавка к дверям банку с пивом, которую пришлось ловить.

Дима с отвращением рассмотрел этикетку отечественной «Баварии» и швырнул банку обратно. Продавец с трудом поймал ее.

– Чего-нибудь полегче, – потребовал Дима и невинно добавил: – В долг.

– Как премьера, Димон? – осторожно поинтересовалась продавщица.

– Дай съездить в Бухару, Наталья.

Дима уже отвинчивал головку «Смирновской», которую без слов вручил ему продавец. Но Наталья не могла терпеть, повторила:

– Как премьера?

– Козлы! – сказал Дима и отхлебнул из горла. Наташа дождалась момента, когда он перестал нюхать пахучий суконный рукав, и вежливо задала вопрос:

– Кто, Дима?

– Все. Сраный новатор – автор под аристократической фамилией Растопчин, Захар, который старается бежать впереди прогресса, наши маразматические знаменитости, играющие эту графоманскую шелуху на полном серьезе. – Дима хлебнул еще разок, чтобы завершить тираду. – И я в белых подштанниках на пьедестале.

– Дай хлебнуть, – попросил продавец.

– Ты на работе, – строго напомнил Дима, но бутылку отдал. Продавец сделал глоток, вогнал его поглубже и сказал:

– Чего ты возбухаешь? Третьекурсник, и уже роль на настоящей сцене.

– Роль у Ксюшки, – возразил Дима. – А я – часть декорации.

– И у тебя роль, за которую платят бабки. Ты на сцене, а мы с Натальей, через ночь, вот тут. Нас-то мастер не взял.

– Утешаешь, Лexa? А не ты ли вчера, меня благословляя, стишок прочитал? «Стоит статуя под ветра свист, а вместо… лавровый лист». Я мускулант, Арнольд, бивень, который благодаря черному поясу в карате только и может, что в пантомиме корячиться. А я настоящим актером быть хочу.

Наташа отобрала бутылку у Алексея и тоже хлебнула из горла. От ее неумения водочка погуляла в ней сверху вниз, вызывая неподдельные, не актерские, слезы. Но Наталья героически преодолела трудности и произнесла:

– Ты будешь настоящим актером, Дима. Все только начинается.

Не по правилам, конечно, – тост после того, как выпито, – но трогательно, и Дима растрогался. В умиленной расслабухе вернул себе бутылку и причастился в третий раз. За его спиной спросили:

– Можно бутылочку «Балтики»?

Сильно отвлеклись и увлеклись «Смирновской», потому и не заметили, что у прилавка уже стоял славный парень в кожаной куртке на многих молниях.

– А почему нет? Можно, и еще как! – виновато засуетилась Наташа.

Она вынула из холодильного шкафа пивную бутылку и прошла к кассе. Парень проследовал за ней с купюрой в руке. Наташа пробила чек и открыла ящик, чтобы дать мелочь на сдачу.

Парень резко толкнул Наталью в плечо – ее бросило к стене – и со знанием дела протянул руку к отделению ящика, в котором хранились крупные.

Именно этого и не хватало Диме для полной разрядки. Объявилась точка приложения для выплеска скопившейся в нем тихой ярости. Два беззвучных молниеносных шага и подсечка. Кожаный уже лежал на кафельном полу, а сотенные, которые порхнули из его руки при падении, еще парили в воздухе.

Навалившись на парня, Дима положил его на живот и синхронно обеими руками завел его руки вверх за спину. От резкой боли парень вскрикнул, потерся щекой о кафель и отрешился. Шок. На мгновение. И тут же воскрес. Прикрыв глаза, он попросил бешеным шепотом:

– Милицию вызывай! Милицию скорей зови!

Дима моргал в тупом недоумении. Потом заорал:

– Лexa, Наталья, к метро! Там мент!

Дуя на ходу в переливчатый свисток, Алексей выскочил из магазина.