Юрий Теплов - Шахидки. Роман

Сначала с крыльца спустился Юлькин золотозубый обидчик. За ним – остальные. Причем главный кавказец был теперь без дипломата. Пожал упитанному москвичу руку. Затем чужаки погрузились в джипы и укатили. Холеная морда взял московского начальника за локоток, и оба вернулись в дом.

Почти тотчас со двора выкатил мирзоевский «шестисотый». Трое охранников по-прежнему торчали во дворе. Примерно через час ментовская иномарка вернулась. Бородач, оскалившись, впустил ее. Из салона выпорхнули две девицы. Дверь кишлака распахнулась, и Холеная морда впустил девиц внутрь.

Ничего стоящего она больше не увидела.

Перед самыми рассветными сумерками даже задремала, сидя на опостылевшем силосном тюке. А очнулась от бодрого голоса:

– Привет, подружка!

Решила, что ей видится сон, в котором, как само собой разумеющееся, присутствует Георгий. Но очень уж реальным было его присутствие, тем более что голос прозвучал снова:

– Выглядела чего-нибудь, Юля?

Тут она окончательно сообразила, что никакой это не сон. Над окопом присел на корточки Георгий и разглядывал ее безо всякого удивления, придерживая рукой темную хозяйственную сумку.

– Ты что здесь делаешь? – очумело спросила она.

– Тебя стерегу.

– Зачем?

– Вылезай. Домой тебя провожу.

– Мне нельзя домой. Я к тетке первым автобусом поеду.

Он протянул руку, выдернул ее наверх и потащил по тропе, что вела напрямую к теткиной деревне – Шакше.

– Как ты меня нашел? – спросила Юлька.

– Ты сама нашлась. Захватила без спросу мою квартиру и устроилась в ней.

– Это твой окоп?

– Мой.

Юлька ничуть не удивилась, ровно бы продолжался сон. А во сне любая небыль воспринимается, как жизненный факт.

– Значит, ты тоже за ними следишь?

– Тоже, – ответил он, продолжая держать ее за руку.

– А куда ты меня ведешь? – сделала она попытку уяснить обстановку.

– В Шакшу.

– Откуда ты знаешь, что мне туда надо?

– Видел тебя там.

– Захотел встретиться со мной?

– Считай, что захотел.

– Как же ты вычислил меня?

– Случайно. Сторожу один богатенький дом. Хозяйка отправилась по Европам и наняла меня на месяц, чтобы дом не разграбили.

Юлька обратила внимание на то, что обычно франтоватый Георгий Кацерик выглядит довольно непрезентабельно: серенький спортивный костюмчик, видавшие виды кроссовки. Нищий студент, да и только.

– Другую работу не мог найти? – спросила она.

– Так надо, Юленька.

– Тот дом на улице Садовой?

– Да.

– Там не хозяйка, а хозяин. Дом только записан на Зинку. А принадлежит пожилому армянину. Он скупил у колхозников четыре избы подряд, в одной Зинка жила. И досталась ему вместе с избой.

– Откуда тебе все известно?

– Тетка рассказала. Она знает все и про всех.

Выползшее солнце освещало набитую сотнями ног тропу. Серебряными брызгами поблескивала на траве роса. Юлька воспринимала происходящее, ровно в продолжавшемся сне. А может, она и не отошла еще полностью и продолжала дремать на ходу. Хотя ощущала себя абсолютно бодрой.

– Что же ты разглядела, подружка, в свой бинокль? – спросил Георгий, когда они спустились с холма.

– Три машины и полковника. Еще пятерых кавказцев и одного важного русского, который приезжал разбираться с убийством Лебедева.

– Ты, Юля, влезла в мужскую игру. Надо подумать, как выйти из нее с меньшими потерями.

– Я не хочу выходить. Пока не отомщу.

– За подружку? – в его голосе прозвучала ирония.

– За нее.

Они шагали рядом, касаясь друг друга плечами. Ей это было приятно.

– Что за люди приезжали к Мирзоеву? – спросила она.

– Важный русский – это милицейский генерал Александр Коршунов. Прозвище – «Шура-лимон». При Брежневе был майором. При Андропове выгнали за взятки. Ельцинский министр восстановил его в кадрах и приблизил к себе. Сейчас он все равно, что кардинал Ришелье при милицейском короле.

– Кто у нас милицейский король?

– Темная ты, Юлька! Господин Гнушайло!

– А кавказцы кто?

– Тот, что в костюме, – представитель Ичкерии в Москве. Вор в ранге дипломата. Другой, с кейсом, набитом баксами – самый злобный из всей кодлы.

Хоть Юлька и предполагала что-то подобное, но все равно поразилась. То, что сообщил Георгий, не лезло ни в какие ворота.

Они уже миновали первые шакшинские дома. Теткина изба была в другой стороне села. Идти к ней было еще рано, до первого автобуса оставалось полтора часа. Появлюсь – всполошится, начнет подозревать, выспрашивать, подумала она.