Марина Сарычева - Последний полет к Пси Октанта

– Но ты бы мог слетать туда пассажиром, – подала голос притихшая Ольга.

Сказала, и тут же пожалела о сказанном. Казалось бы, безобидная фраза, но Ивану она не понравилась. Его лицо теперь выражало крайнюю степень возмущения.

– Издеваешься, что ли? – презрительно скривив губы, изрек он. – Я – пассажир корабля, на котором совсем недавно был капитаном!

– И что в этом особенного? – робко спросила Ольга.

– Не прикидывайся дурочкой! – бросил он довольно резко. – Они же будут меня жалеть, а кое-кто даже злорадствовать.

Девушка невольно поморщилась (Иван порой был склонен к паранойе), и примирительно сказала:

– Извини, я сморозила глупость. Так что там с твоими питомцами? Я и не знала, что ты спас их от смерти.

Иван вмиг успокоился, переключившись на рассказ о питомцах. У Ольги даже создалось впечатление, что сцена с возмущением была немного наигранной.

– Первым спасенным был Кузя – малыш ушастой лани с Гратиона, – начал рассказ Завадский, и Ольга вновь погрузилась в гипнотически-бархатный тембр его голоса.

– Ушастые лани живут в лесостепи большими стаями. Мы с Мишей в тот день наблюдали за ними, делали снимки. Внезапно возникла опасность для стаи. Ушастые лани тут же сбились в круг: малыши внутри, взрослые по периметру, а потом вдруг вытолкнули наружу одного из детенышей. Они так поступают со слабыми и больными – естественный отбор, понимаешь! Опасность-то мы с Мишей устранили, но стая детеныша назад не приняла. И мне вдруг стало его жалко: малыш еще совсем, дня не пройдет, как станет добычей хищников!

Глаза у Ольги влажно заблестели. Она представила бедного Кузю брошенным собственной стаей, и от жалости была готова расплакаться.

– В тот день еще один малец остался сиротой, – продолжил Иван. – Барсик… Он тогда был не больше котенка… Забрал я их обоих на корабль, сделал из подручных средств две клетки. С этих двух детенышей все и началось. Потом был Ламбрикон – его я тоже подобрал на Гратионе. Затем, уже на Таоне, я взял на борт еще четверых – Черныша, Антея, Каната и Чухендру. Последней была Розалия, подобранная на Миманте.

Внезапно синяя подстилка на одном из кресел ожила. Ольга невольно уставилась на нее. Подстилка плавно сползла на пол, где приняла форму приплюснутой капли и изменила цвет на светло-бежевый. На полу она ускорила движение, явно намериваясь заползти под диван. На пути к дивану ей попался старый тапок Ивана. «Капля» вдруг замерла, затем заколыхалась и приняла форму, весьма похожую на брошенный Завадским тапок. Через пару секунд «тапок» дрогнул и расползся, а «капля» быстро спряталась под диваном.

– Ты это видел? – ахнула Ольга. – Видел, как она в тапок превратилась?

– Конечно! – улыбнулся довольный Иван. – У нашей Розалии потрясающая способность к мимикрии.

– Да уж, – согласилась Ольга, затем вопросительно вскинула бровь.

– А почему ты назвал это чудо природы Розалией? Ты ведь даже не знаешь, какого оно пола!

– Почему же, знаю, – спокойно парировал Иван. – Никакого! Нет у них полов в нашем понимании.

– Ты в этом уверен?

По худощавому лицу Ивана пробежала тень сомнения.

– Ну… почти. Процентов, так, на девяносто восемь… Просто для размножения нужны две особи. Они сливаются в огромную каплю, что-то там внутри происходит, потом капля вновь распадается, но особей уже три: две больших и одна маленькая. И так два-три раза за всю их жизнь. Но если численность популяции падает, цикл размножения может ускоряться.

– А сколько лет они живут? – заинтересованно спросила Ольга.

– По земным меркам довольно долго – лет двести пятьдесят, а то и все триста. Как говорится, нам бы так! Кстати, ты не сваришь нам кофе?

– Запросто! – бодро ответила Пименова, схватила с журнального столика пульт и нажала на нем пару кнопок. Пульт был универсальным и подходил к абсолютно любой кухонной технике. Вскоре из кухни донеслось шипение и бульканье воды. Ольга упорхнула на кухню и вернулась с двумя чашечками кофе на подносе.

Допив остатки кофе, Иван лениво потянулся. Поиграл рельефными мышцами рук, искоса поглядывая на Ольгу. Ему было сорок семь, ей – всего двадцать шесть. Присутствие рядом столь молодой женщины когда-то льстило его самолюбию.

В то время он часто задавался вопросом – почему? Почему она выбрала именно его? И ответ, как всегда, был неутешительным. Теперь он воспринимал Ольгу как данность. Да, молодая, да, красивая, да, выбрала его по не слишком приятной для него причине. Все это уже не столь важно, есть кое-что поважнее.