Нонна Беспалова - Под небом Италии

Ещё не прошло и полугода, как умер отец, мать, казавшаяся в семье командиром, вдруг совершенно растерялась, стала цепляться за Павла, предъявлять к нему странные требования. Она хотела, чтобы Павел жил с ней вместе, но на предложение сделать обмен и съехаться ответила отказом. Мама просила его поехать вместе с ней в санаторий, съездить с ней на рынок за продуктами – он должен был заместить ей отца. Павел посоветовался с её врачом, тот в своих рекомендациях был предельно чёток: помогать нужно, идти у неё на поводу нельзя. Она должна научиться жить самостоятельно. Павел занял такую позицию и в дополнение ко всему выслушивал по телефону мамины упрёки в чёрствости, в том, что он плохой сын, что если бы она знала и так далее…

Когда Марина сорвалась в очередной скандал, злоба и ярость вспыхнули с такой силой, что Павел встал и пошёл к ней с одним желанием: схватить её за горло и сделать так, чтобы она замолчала. По дороге он опомнился, а она испугалась и действительно замолчала. Павел развернулся, вышел в спальню, взял из-под кровати чемодан, покидал рубашки и бельё и уехал к матери. Марине потом позвонил и попросил её покинуть его квартиру в течение месяца.

Прошло почти два месяца, и Павел решил посмотреть, что творится у него в доме. У подъезда своей пятиэтажки он встретил крупного светловолосого мужчину с небольшой рыжей бородой. В руках у мужчины были знакомые чемоданы. У Павла мелькнула догадка, и она подтвердилась, когда из подъезда вышла Марина с двумя горшками герани в руках. Павел невольно оглядел её лёгкую фигурку, её смуглые, стройные ноги, и она заметила этот взгляд. Марина отдала горшки бородатому мужчине, подошла, обняла Павла прежде, чем он успел предупредить этот жест, и с чувством сказала ему: «Будь счастлив!» Павел проводил взглядом их отъезжающую машину и пошёл к себе. Войдя в дверь, он остолбенел: в квартире было пусто. Только в спальне осталась тахта, на которой они спали. Тахта была со сломанными ножками, чинёная им самим. На тахте грудой лежали его вещи.

На обратном пути от ресторана они вышли на широкую по всем городским меркам улицу, дошли до площади. На площади в стороне от дороги танцевали люди под негромкую музыку, старую, довоенного звучания. Таня остановилась. Это было тоже пронзительно красиво, эти танцы в полумраке под трогательную музыку того – безмятежного времени. «Хочешь потанцевать?» – улыбаясь спросил Павел. «Нет, что ты! Пойдём домой». Они свернули на улицу, ведущую к их отелю.

Есть торт Тане совершенно не хотелось. Она поставила коробочку в холодильник и забыла о ней. Засыпая Таня подумала: «Если снять всё это на камеру, их ссору в ресторане, её ожидание в темноте, этого незнакомого мужика, молча поклонившегося ей, и эти танцы на безлюдной площади, – получится настоящий Феллини. Это не придумано. Это – Италия».

Теперь Павел вспоминает с иронической улыбкой свою тогдашнюю растерянность. Он выдержал характер, не стал с Мариной спорить, даже звонить ей не стал. Потом у травмированного Павла состоялась серия мимолётных встреч и коротких романов. Через год он не на шутку увлёкся молоденькой актрисой из театра Маяковского.

Оксана была блондинкой, но первый раз он её увидел в «Человеке из Ламанчи». Она была в чёрном парике и выкрашена морилкой для смуглоты. После спектакля, не снимая костюма и грима, она с подругой поехала к Пашиному приятелю, тогда же она и переспала с Павлом в соседней комнате. На следующий день он встречал её после спектакля с цветами и с трудом узнал в кудрявой блондинке свою смуглянку из прошедшей ночи.

Павла она ни в грош не ставила, могла завалиться среди ночи с пьяными приятелями, могла позвонить поздно вечером с просьбой забрать их с подругой из ресторана, где они не могли расплатиться. Однажды ему пришлось ехать за ней в Ленинград. Она осталась в гостинице без копейки денег, с просроченным паспортом. Приятель Павла, Женя, хлопал его по плечу: «Не переживай, Паша. Люди всю жизнь наступают на одни и те же грабли. Судьба – это характер». После первого отказа Павла выполнить её очередную сумасшедшую просьбу актриса с ним рассталась, но через месяц позвонила ему ещё раз. Нужно было вытащить её подругу с приятелем из отделения милиции.

По словам подруги, они всего лишь целовались в фонтане, но милиционер в описании событий употребил другой глагол. Павел поговорил с дежурным, и тот ребят отпустил, даже от денег отказался, сказал: «Если со мной по-человечески, я тоже по-человечески». На прощание Оксана пожала Павлу руку: «Спасибо тебе, Паша, хороший ты мужик, честное слово. Это мы – сукины дети». Она поцеловала его и ушла.