Юрьевич Папулов - Провал операции «Нарко»

«Тимохина красивая, но дура, Синюхина в прыщах и заикается, Бормотухина двух слов связать не может, – рассуждал Листиков, перебирая кандидатуры для оперативно-разыскного мероприятия, – Прикладова пусть некрасивая и душная, но не совсем дура, да к тому же способна на некоторую хитрость. И совести у неё нет. Вот и будет «засланной».

На том и порешив, он достал из кармана телефон. Покопавшись в мобильном каталоге, остановился на закладке «Приклад» и надавил на клавишу вызова.

Операция «Нарко» вступила в свою начальную фазу.

2.

Раньше Катю Прикладову я не знала, если не считать случай на банкете, где столкнулась с её взглядом, наполненным ненависти. Из диапазона взглядов, долетавших до моей персоны за последние несколько лет, можно было бы составить сложный спектр, и поэтому ещё один почти не отложился в памяти.

Катя, как выяснилось позже, представляла явление, называемое преемственностью поколений, в полицейском его воплощении. Её отец, достигший высоких чинов благодаря шершавому языку, с почестями был выперт на пенсию, когда высокопоставленные задницы перестали маячить перед носом. Бывшие сослуживцы отзывались о нём плохо или никак – достойная характеристика для карьериста такого уровня.

Пословица «хочешь иметь смазливого потомка, выходи замуж за подонка» в его случае дала сбой: то ли семя оказалось протравлено гарью карьеризма, то ли почву изъела эрозия неудовлетворённости, возможно, всё вместе, только вместо идеала природа выдала на свет генетический сорняк. Но, как бы там не было, своё оно есть своё, и в итоге дочь выросла не без отцовского внимания, а когда пришло время определять жизненный путь, с любовью была пристроена в Органы. Органы, несмотря на способность переваривать практически всё, в случае с протеже дали сбой и отрыгнули её в своеобразный отстойник. Но жизнь не заканчивается, приспосабливаться нужно даже оказавшись в «отстойнике», и Катерина согласилась стать наркополицейским.

«Приспособляемость, – рассуждала она, идя на первый рабочий день, – это путь к выживанию. Придёт время, я всем покажу долгую страстную пятницу».

Время шло, но случай для воздания страстной пятницы не подворачивался. Красивые мужчины – предпочтение отдавалось, конечно же, красивым – тоже проходили мимо, и тогда Катя решила модифицировать своё тело, а для большего эффекта начала с лица: в голову пришла идея сотворить пирсинг. А на этом моменте можно слегка заострить внимание и остановиться, чтобы пристально разглядеть явление, не новое, но в определённых кругах прогрессивное.

Слова «пирсинг» нет в русском языке, но есть подходящее слово «дырка» и аналогичное понятие «прокалывание дырки в теле». Так вот, в протест путанице и появился новый англицизм, обозначающий, старое, по сути, дело. Дырки в теле, дабы как-то выделиться на общем фоне, прокалывались постоянно и по всему миру, кочуя от одного субъекта анатомии к другому в течение тысячелетий. Папуасы облюбовывали ноздри, майя и ацтеки не жалели языки, эфиопские мурси предпочитали нижние губы, на Борнео дырявили интимные места, и так далее. Но современно общество пошло дальше и явило миру целую культуру пирсинга, и даже создало ассоциации профессиональных пирсеров. Если в недавнем прошлом, прокалывая нетипичные места, можно было обратить на себя внимание, то сейчас наблюдается обратный процесс. Проведя анализ мировых тенденций, Катя Прикладова пришла к выводу, что достигнутое человечеством есть чистой воды пошлятина, и что в этом деле нужна откровенная агрессия. В общем, она запланировала произвести проколы везде и приступила к процессу с орального варианта – с пирсинга Монро/Мадонна.

Листиков поначалу принял блестящий прыщик на её губе за меланому, но когда пригляделся, то понял в чём дело. Конечно, украшать себя побрякушками для офицера всегда было почётом, но дальше мундира – значки, аксельбанты, пуговицы – дело шло крайне редко. Последние в этом деле казаки со своей серьгой в ухе, но наркополицейский не казак. Если когда и допускалось наличие дырок в коже сотрудника ГСНН, то лишь от пуль наркодельцов. Решив провести беседу о моральных ценностях своей службы, подполковник вдруг понял, что с этой «меткой Мерилин» её везде примут за свою.

И он не ошибся – какому же наркоману или наркодельцу придёт в голову подозревать человека с повадками папуаса. Логика проста – где это видано, чтобы мент на хипповских понтах расслаблялся: если в языке железо, в ноздрях стекло, в мочках ушей «тоннели», да ещё и дурацкое тату набито, то можно смело что-либо «замутить», например дозой отовариваться или косячком разжиться. Так что в данном случае увлечение, где-то непристойное для сотрудника в погонах, оказался удачной находкой. Пройдясь по ушам дежурной фразой «хорошо выглядишь», Листиков пожелал Катерине «так держать», отчего та зарделась даже там, где стыдно. Не догадываясь, что самосовершенствование через пирсинг это зараза, а комплемент – зло, она углубилась в изучение субкультуры. Уже через неделю, как напоминание о средневековых эпидемиях оспы, лицо Катерины украсили ещё три перламутровых букашечки. В этот знаковый момент шеф и вызвал её к себе.