Ирина Костина - 10 дней в уездном городе Че. история, которая вполне могла бы произойти

– Вы должны непременно написать это чудное стихотворение в мой альбом. Пожалуйста!

– Извольте, я готов, – согласился он.

– Ах! – обрадовалась именинница, – Вы – просто чудо!… Мой альбом. Он в спальне.

Возникла пауза.

– Я принесу, – вдруг вызвалась Анна и бросила в сторону Лидии надменный взгляд, – Я – «ловкая белка», я принесу альбом.

И она ушла, покачивая бёдрами.

В гостиную вернулись мужчины.

– Не пора ли выпить чаю? – потирая руки, предложил хозяин.

– Подождите, папенька! Василий Кириллович ещё обещал написать мне в альбом стихи, которые он сам сочинил, – сообщила Ольга.

– Ах, он ещё и стихи пишет? – поразился Новоселецкий.

– Да, он у Вас мастер на все руки, – это появился Весновский.

– Виктор Александрович, – переметнулся на него исправник, – Отчего Вы не играли с нами в покер? Рассказали бы, какие новости нас ждут в завтрашнем выпуске газеты, анонсом, так сказать.

– На масленицу к нам приедет цирк, – любезно сообщил тот.

– Да, это важно, – фыркнул Новоселецкий.

– Ах, как я люблю цирк! – захлопала в ладоши Тата.

– Гвоздём программы будет известный фокусник, – продолжал Весновский.

– Я обожаю фокусы! – заявила Оленька.

– Я возьму билеты в первый ряд, – вдруг заявил Владимир Крашенинников, – Ольга Александровна, хотите, я и для Вас возьму?

– Как Вы любезны, Владимир, – растаяла Оленька и метнула взгляд в отца – Папенька, Вы позволите мне сходить с Владимиром Михайловичем на цирковое представление?

– Хорошо, только возьмёте с собой Машеньку.

– Ну, папа! Зачем же Машеньку? – расстроилась Ольга.

– Василий Кириллович, а Вы любите фокусы? – спросила Тата.

– Я люблю их разгадывать, – признался он.

– Так, может быть, и показывать их умеете? – язвительно заметил Весновский.

– Вы правы. Я могу показать Вам фокус с летающей монетой, – сказал Аладьин.

– Ой, покажите! Покажите! – наперебой загалдели гости.

– Ну, знаете, Василий Кириллович, – развёл руками Весновский, – Если Вы и вправду сейчас покажете фокус, то получите звание «почётного гражданина этого вечера».

– Господа, мне только нужно немного времени, чтобы подготовиться, – предупредил Аладьин, – Я сейчас.

И он спустился по лестнице в прихожую.

Достал из кармана пальто монету и платок. Вытянул из платка несколько тонких невидимых нитей. Огляделся в поисках места поукромней, чтобы протянуть нить под рубашкой, а монету спрятать за манжетой.

По коридору справа, по характерным звукам и запахам, была кухня. Слева – комнаты. Аладьин пошёл налево, в надежде сыскать тихий уголок. Но вдруг из глубины комнат до его уха долетел короткий женский вскрик. Василий насторожился. Следом прозвучал окрик:

– Куда ты?!… Стой оглашенная! Эй!

Аладьин определил, из-за какой двери доносится голос, и направился туда. Рванул на себя дверь.

Это оказалась спальная комната. У распахнутого окна стояла Анна Яковлевна, облокотившись на подоконник и высунувшись наружу почти до пояса. Услышав, что кто-то вошёл, она выпрямилась:

– Ах, Оля, что за дикая у вас прислу…, – осеклась на полуслове и рассмеялась, – Ой, это Вы, Василий Кириллович?

– Что случилось? Я услышал, что Вы кричали.

– Вообразите себе, она выпрыгнула в окошко! – в удивлении пожимая плечами, сообщила Анна.

– Кто?

– Девчонка.

– Что за девчонка?

– Не знаю. Прислуга, должно быть, – Анна поёжилась от холодного ветра и закрыла окно на шпингалет, – Признаться, я и не сразу её заметила. Даже вскрикнула от испуга. А она тут же – шасть! И – в окно! Я кричу ей: «Стой!» Да куда там! Она – за угол, и след простыл.

Анна Яковлевна подняла с прикроватного столика альбом и заметила:

– Покрывало примято; небось, спала на хозяйской кровати? Надо пожаловаться Оленьке.

Она столкнулась взглядом с Василием и с трудом подавила невольную улыбку.

– Чему Вы смеётесь? – озадачился Аладьин.

– Стыдно сказать, но, когда я впервые услышала Вашу фамилию, я подумала, что Вас зовут Аладдин. Ну, это такой герой из восточной сказки; мне мама в детстве читала, – Анна коротко рассмеялась и тут же спохватилась, – Только не говорите никому, ладно?

Василий смотрел на неё, слушал, как она говорит, как смеётся… И душа его тихо пела.

– А я видел Вас нынче утром, – вдруг признался он.

– Где?

– Вы стояли на крыльце дома Ахметова возле моста.

– Ничего удивительного, – повела плечами она, – Шакир Ахметов – мой дядя. Я у него живу. Идёмте, нас, должно быть, заждались?