Ирина Костина - 10 дней в уездном городе Че. история, которая вполне могла бы произойти

– Все зовут меня Татой.

– Я запомню, – пообещал Аладьин.

Следующей была барышня с миндалевидными карими глазами, как у господина Туркина.

– Лидия Петровна Туркина.

– Очень рад.

– Владимир Михайлович Крашенинников.

Высокий плечистый молодой человек крепко пожал руку Василию.

Наконец, дошла очередь до той, чьё имя Аладьин желал услышать более всех прочих.

– Анна Яковлевна Исупова.

«Анна Яковлевна Исупова», – три раза подряд повторил он про себя, точно заклинание, – касаясь губами её руки.

– А это господин Весновский Виктор Александрович, редактор нашей газеты «Голос Приуралья», – рекомендовала последнего гостя Оленька.

Редактору было на вид чуть больше тридцати. Русые волосы, зачёсанные за уши. Очки в круглой оправе. И внимательный, изучающий взгляд. Он обменялся с Аладьиным рукопожатием и неожиданно произнёс:

– Экий затейливый узел у Вас на галстуке.

– Затейливые узлы – это моя специфика, – уклончиво отшутился Аладьин, – Я люблю их не только завязывать, но и… развязывать.

– Браво, – заметила Лидия Туркина, – Это отличная метафора, Василий Кириллович, – и мстительно обратилась к Весновскому, – Изволили получить, господин Ёж?

Аладьин в недоумении посмотрел на Виктора Александровича.

– Несравненная Лидия Петровна злится на меня, – пояснил тот, – Я не в должной мере выполнил условия её фанта.

– Называя Вас «ежом», Виктор Александрович, я имела в виду ваши иголки, которые Вы всегда с удовольствием втыкаете в собеседника, – тут же парировала Лидия, – А что касается условия фанта, так в отношении меня Вы не выполнили его вовсе!

– Ну, право же, Лидия Петровна. Я не знаю! – воскликнул Весновский, обиженно скрестив на груди руки.

Оленька взялась прояснить ситуацию:

– Василий Кириллович, по условиям фанта господин Весновский должен был придумать каждому из нас образ животного, с которым он видит ассоциацию данного субъекта.

– Как интересно! – поразился Василий.

– Я, например, в устах Виктора Александровича оказалась «домашним котёнком», – поделилась именинница, – А Николя – «шустрым бобром».

Все дружно рассмеялись, вспоминая услышанные прозвища.

– Вообразите, я была «игривой белой овечкой»! Бе-е-е! – добавила Тата Дядина, изобразив ножкой танцевальное па.

– А я – «могучий лось»! – басом произнёс Владимир Крашенинников, приставив к голове растопыренные пальцы, будто ветвистые рога.

Аладьин весело хохотал вместе со всеми, про себя отмечая, что господин Весновский подобрал для всех весьма меткие прозвища. Ему хотелось узнать, что сказал редактор про Анну Яковлевну. Но та предпочла не озвучивать этот факт. И лишь задорно смеялась.

– Ну, вот, а когда дело дошло до Лидии Петровны, – продолжала Оленька, – Господин Весновский так и не смог подобрать никаких ассоциаций.

– Это было просто бестактно с Вашей стороны, уважаемый Виктор Александрович, оставить меня одну без сравнения, – высказала в сердцах Туркина и отвернулась.

– Да, это несправедливо, – заметил Аладьин и обратился к Весновскому, – Хотите, я Вам помогу?

Все встрепенулись в предвкушении. Весновский же манерно повёл плечами:

– Это противоречит правилам фанта. Впрочем, если только этого хочет сама Лидия Петровна…

– Да, – громко заявила Лидия, – Хочу! Будьте любезны, господин Аладьин. Скажите, с кем из животных Вы могли бы меня сравнить?

– Наблюдая Вас, несравненная Лидия Петровна, я представляю гордую чёрную пантеру, прекрасную королеву джунглей.

– Браво! – воскликнула Оленька, – Какое меткое сравнение.

– Браво, господин Аладьин! – подхватили все гости.

Туркина осталась довольна и гордо задрала подбородок:

– Учитесь, господин Весновский!

Уязвлённый редактор молчаливо стиснул зубы.

– Господа, я решительно желаю узнать, что за образы были придуманы Георгию Михайловичу и Анне Яковлевне, – желая разрядить обстановку, сказал Василий.

– Извольте, – тут же откликнулась Исупова, – Я – «ловкая белка».

И в подтверждение слов Анна подняла с плеч и приставила к макушке два тёмных локона, имитируя беличьи ушки.

– Позвольте, Анна Яковлевна, – вмешался Весновский, – Я сказал «Грациозная, ловкая белка. Самая драгоценная из всех беличьих пород».

Аладьин краем глаза заметил, как Лидия поджала губы. «Ну, ещё бы! Теперь ясно, почему она так злилась, что для неё у Весновского не нашлось слов».

– А я – «неторопливый сло-о-он», – растягивая слова, произнёс Георгий Дядин.